Экран за её спиной погас.
Я заскользил по гладкому полу, затормозил, неуклюже поднялся. Посмотрел на Милану, основу Высшего, который должен принести в Галактику новый смысл… новый мир — без войн и крови.
— Что мы наделали… — прошептал я. — Что мы наделали…
Милана была в джинсах и рубашке, она коротко подстриглась (я вдруг понял, что это стрижка «под жницу», она неосознанно копировала Дарину). Она была напряжена, но улыбалась, явно пытаясь нас подбодрить.
— Максим, ничто в этой Вселенной… — повторила она.
— Милана… — я встал. Посмотрел на Дарину — и увидел ужас в её глазах.
Она тоже поняла.
— Мы уже не в той Вселенной.
Улыбка на лице Миланы медленно исчезала.
— Это ловушка, — сказал я. — Это мышеловка! Весь корабль был наживкой, и люди в него полезли. Их превратили в монстров. И они утащили Лихачёва. Как наживку. Мы пошли за ним, Инсек знал, что мы пойдём…
— И сами стали наживкой… — прошептала Дарина. — Для тебя…
Она неловко подошла к Милане, обняла её. И зарыдала.
— Подождите, это не обязательно так! — обнимая её, сказала Милана. — Не обязательно! Нет, нет!
Поверх головы рыдающей Дарины она посмотрела на меня.
— Даринка, да не плачь ты…
— Прости, слёзы сами льются… — пробормотала Дарина.
— Ребята, это невозможно! — Милана покачала головой. — Ни у Инсеков, ни у Прежних нет такой силы!
Краем глаза я уловил какое-то движение. Повернул голову.
И увидел Инсека.
Он сидел у входа в один из туннелей, огромный, маслянисто блестящий, внимательно смотрел на нас. Потом заговорил своим мягким женским голосом, который мне даже приснился однажды в кошмаре.
— У нас нет таких сил. Но ты же знаешь, что в Галактике не один Высший.
Глава пятая
Инсеки похожи, но они разные. Я не так много их видел — нашего, сидевшего на Селене, мельком — одного в лагере на Саельме, ну и того, на Трисгарде, который очень хотел, но так и не решился отобрать у меня прозрачный кристалл.
В общем, этот, появившийся в корабле, был «наш».
Я вышел вперёд, всматриваясь в него. Конечно, даже после второго Призыва я был ему не ровня, что уж говорить о моей нынешней форме.
Но мне показалось, что Инсек занервничал.
— Несмотря на конфликт при расставании, хочу напомнить, что ты мне симпатичен.
— Ты же назвал нас обезьянами, — сказал я.
— Наглыми обезьянами, — поправил Инсек. — Наглость свойственна млекопитающим. Ничего оскорбительного, это научный факт.
Я смотрел на него, не отводя глаз. Я хотел дать Милане время собраться с мыслями.
— На всякий случай уточню, что настоящего меня здесь нет, — сказал Инсек.
Он взмахнул передней лапой, и та легко прошла сквозь пол.