Только через десяток шагов вспоминаю, что миссию-то до конца не выполнила! Пиджак для мужика с открытой форточкой так и не добыла! Досадливо скрипнув зубами, возвращаюсь к столикам, отсчитав седьмой и естественно обнаружив нужную вещь!
Вот он! Черненький пиджачок! Ура!
Теперь точно ошибки нет.
— Меня просили его принести, — невинно похлопав ресничками, сообщаю троим: двум мужчинам и женщине. Они с таким недоумением на меня уставляются, что приходится добавить: — Сам не может, занят, — для пущей убедительно и важности глаза закатываю. Хвать пиджак, снова каблуками по полу чеканя быстрый шаг, спешу в подсобку.
Пострадавший терпеливо ждет в маленькой комнатушке без окон. Со скучающим видом бродит из угла в угол, а при моем появлении даже счастьем светиться начинает.
Вроде бы.
Так добро смотрит… с улыбкой кровожадного маньяка, что виновато выдыхаю:
— Он? — с тихой надеждой, демонстрируя добычу.
— Спасибо! — рывком забирает пиджак и небрежно накидывает на плечи. Вроде благодарит, но сдается мне, что прозвучавшие странные нотки на заднем фоне — сарказм в концентрированном виде.
— Если что, обращайтесь, — брякаю невпопад.
— Нет уж. Как-нибудь сам! — но улыбку натянутую мне адресует, торопливо к двери ступив.
Опять накатывает стыд… Неудобно как-то. И чувство жжет, будто что-то надо сказать напоследок — ободряющее, жизнеутверждающее, чтобы благоприятное впечатление о себе оставить:
— А сзади у вас все как надо! — уверенно киваю. — Даже не заметно, что ж…. брюки драные!
Мужчина уже в дверях замирает, будто забыл нечто важное. Оборачивается через плечо, явно желая ответить, но молча смерив меня непонятным взглядом, качает головой и уходит.
Только дверь захлопывается, я в стенку спиной ухаю:
— Черт! — машу ладошкой на горящие, точно в огне, щеки, а секундами спустя не выдерживаю и смеюсь: — Вот идиотка!
На следующий день офис гудел, как растревоженный улей.
Вчерашний милый новый босс, улыбающийся на корпоративе в тридцать два белоснежных зуба, пришел на работу ни свет, ни заря, и сходу начал наводить свои порядки. Затребовал отчеты, собрал начальников отделов и, судя по тому, с какими лицами они выходили из его кабинета, пропесочивал их по первое число, а некоторым уже подписал приказ на увольнение. И глаза, которые вчера казались веселыми, лукавыми сегодня искрили сталью.
Охренеть, какой жесткий мужик!
Моя жизнь, кстати, тоже изменилась.
Придя на рабочее место, первым делом обращаю внимание, что Варькин стол девственно чист. Все ее бумаги, мелочи исчезли. Гладкая поверхность, намекающая, что хозяйка здесь больше не живет.