— Ну, что, — повернулся ко мне дон, — будешь говорить? Мне, конечно, не хочется портить шкурку эльфы, она стоит денег, но если ты будешь упрямиться, то, как бы не хотелось, но придется это сделать.
Я рассказал ему все, ну, почти все, что я знал, под непрерывные вопли Василины, которая кричала, чтобы я не смел, ничего рассказывать, а она вытерпит любые пытки, и не надо ее жалеть. Я слушал, ее и мне было невыносимо стыдно за свою глупость и трусость.
Через час непрерывного крика, она охрипла и не могла внятно сказать ни слова.
Когда я закончил свой рассказ, Гердан был далеко не так уверен в себе, как в начале разговора. Перспектива заполучить личных врагов в лице некроманта-архимага и королевы эльфов его явно не обрадовала. Про высшую вампиршу он еще не знал. А в том, что он только, что стал их целью номер один, сомнений не было. И деревце, растущее из живота, было наименьшим кошмаром, который ему посулила Василина.
Он отвязал девочку от стены, и та рухнула голая на холодный каменный пол. Гердан поспешил ее переложить на какую-то подстилку и накрыть покрывалом.
Увидев выражение моего лица, он закричал:
— Думаешь, я испугался? Ничего подобного, просто она мне нужна живой, за нее отвалят кучу денег. А уж за тебя иномирец сколько заплатят, я даже представить не могу.
Во время допроса, что-то изменилось, страх куда-то ушел, мне, сейчас, было все равно, умру я или нет, важным для меня казалось только спасение Василины.
Я усмехнулся, и Гердана передернуло.
— А, ты, что? Передо мной оправдываешься? — холодно спросил я, — мне все равно испугался ты или нет. За издевательства над ребенком ты должен умереть.
Вместо ответа он меня начал избивать. Я начал блокировать боль и по мере отключения болевых рецепторов, сознание уплывало в никуда.
Я очнулся в призрачном свете подземной темницы, рядом со мной лежала Василина, от нее несло жаром, она бредила и звала в бреду не бабушку или Сиэль, а меня.
Почти у самой решетки я заметил кувшин и какой-то сверток. Подойдя туда, я понял, что в кувшине налита вода, в свертке пара сухих, как камень лепешек.
Я выпил почти половину жидкости и, усевшись рядом с девочкой, попытался напоить ее.
Она жадно глотала воду пересохшими губами, Сняв с нее покрывало, я обнаружил, что Гердан так ее и не одел, большой ожог на бедре засох и покрылся корочкой, а с краев уже нарастала розовая кожица.
У меня отлегло от сердца, бабушка не забыла усилить регенерацию у своей внучки.
И я в первый раз за несколько последних часов, подумал:
— Может все обойдется?
Как бы отвечая моим мыслям в глубине коридора, что-то заскрежетало.