Отец махнул косой, а потом замер на мгновение и снова повернулся к нему, посмотрел внимательно.
— Свет, ты говорил, что она знает про нас. Ты же не обманул? Она ведь знает, кто ты?
— О чем там знать…
— Светозар!
Борислав с Тихомиром синхронно подняли на них головы, оторвавшись от своего занятия. Светозар сделал шаг назад.
— Знает. До свадьбы знала. И не боится.
— А про меня и братьев?
— Нет. Но если узнает, никому не скажет.
Финист хмурился и молчал. И это было худшим наказанием.
— Ладно, — наконец отозвался он. — Но если что случится, то ты ответ держать будешь перед всей семьей и перед своей совестью.
Светозар кивнул.
Что же он натворил?
***
Дом семьи Светозара был большой и светлый, но чужой. И люди в нем были чужие. Несмеяна привыкла к тому, что отец весь день проводит в кузне и приходит лишь под вечер, и теперь, постоянно пересекаясь то с Настей, то с Бориславом, то с Тихомиром, чувствовала себя словно животное в клетке на балагане, выставленное на всеобщее обозрение. Больше всего ее пугали встречи с Финистом. В присутствии свекра она старалась стать как можно меньше и незаметнее. И вроде комнат было много: внизу горница, кладовая, чулан и клеть, а сверху четыре опочивальни, но особо не спрячешься никуда, ведь нужно работать. Светозар ей теперь не докучал и с разговорами больше не лез, ходил понурый и выглядел болезненно: осунулся, посерел. В опочивальню он приходил поздно и по ночам к ней больше не прикасался.
— Ты не захворал? — аккуратно спросила она как-то раз. Муж же все-таки, должна побеспокоиться.
Светозар глянул на нее едва ли не испуганно.
— Нет, — буркнул он и поспешно ушел.
Так Несмеяна осталась в этом доме совсем одна. И никто вроде не обижал, но чувствовала она себя гостьей, которой позабыли указать угол, куда можно приткнуться. Это был не ее дом. Но еще сложнее было от того, что этот дом уже имел другую хозяйку. У отца Несмеяна всю работу давно привыкла выполнять по ею заведенному порядку. А тут был другой, установленный Настасьей. И хотя свекровь и не требовала от нее ничего особенного, и не ругала за оплошности, все равно было тяжело.
Испросив разрешения, Несмеяна исправно бегала к отцу, помогала с домом и огородом, готовила немудреную еду на скорую руку. И каждый раз, прибегая, отдыхала там, где все было родное и с детства знакомое. И разговаривала со своими куклами, раз за разом забывая дышать, пока лезла на полати: а вдруг батюшка нашел, и как в прошлый раз… собакам… или сразу в печь… Но куклы лежали там, где она их оставляла. Надо было перепрятать, но Несмеяна так и не придумала, куда. Не под пол же. И не в лес. Они же были для нее живыми…