Вечером разошлись. Она поехала домой, я к себе, и душа моя пела песни об этом прекрасном мире в стиле Луи Армстронга. До встречи с ней я действительно не спал всю ночь, и заряда бодрости после свидания с Любой мне хватило ещё и на два часа игры в бадминтон с сестрой, настолько окрепчало моё тело, настолько освежился мой разум после встречи с Любой.
***
Так могло всё красиво закончиться, если бы не одно но. Незадолго до прощания она похлопала меня по плечу и сказала:
– Ты хороший друг.
Я, конечно, расстроился тогда, но значения этим словам придавать не стал. В конце концов только-только заслужил прощение и уже понадеялся, что она сию же минуту в меня влюбится? Так что тогда это признание пролетело мимо меня, а на следующий день проснулся, и будто стукнули как обухом по голове. «Как это друг?» – не находил я себе места: «Неужели она будет настолько холодной, что даже не даст мне шанса себя проявить и понравиться ей, всё время соблюдая дистанцию?»
Конкретно тогда сразу же навязывать себе не стал, но с каждым следующим разом она всё больше давала понять, что слишком близко к себе меня не подпустит, как ни старайся. И чем сильнее проваливались мои попытки понравиться ей, тем больше огорчался я.
Вообще в такие моменты (кто испытывал, не даст соврать) начинаешь явственно ощущать смысл выражения «от любви до ненависти…». Но нет, я не стал её ненавидеть. Просто вдруг в образе идеальной девушки, что и умом блистала, и красотой, и скромностью, и светом жизни, и теплом счастья, я вдруг начал обнаруживать изъяны. Существенные.
Начать нужно ещё с того, что мне сказал как-то один одноклассник, когда она уже перешла в шестую школу:
– Да знаешь… Люба же меняет парней, как перчатки! Вот зачем тебе она?
– А ты откуда знаешь? – спрашиваю я в ответ, сильно удивлённый.
– Да просто так кажется.
Он то, конечно, тогда это говорил с единственной целью: чтобы меня успокоить, чтобы я не преживал из-за того, что она уходит. Но эта фраза про парней и перчатки позже начала меня наталкивать на мысль: а не пользуется ли она мной? Мысль сама по себе абсурдная, так как мешки на горбу ворочить Люба не заставляла, наоборот, всегда отзываясь, когда мне нужен был синтезатор (она мне его дала на время), а у отца были проблемы с сердцем (Люба несколько раз давала телефон матери для лечения). И это только два ярчайших примера.
Позже я начал замечать, что у нас и позиции в мировоззрении не совпадают. Она была либералкой до последней клеточки своего тела, я же больше склонялся к консерватизму. Например, когда Люба узнала, что ваш покорный слуга был одним из тех, кто подписывал петицию о запрете Евровидения с целью не дать одной австрийской певичке с колбаской между ног выступить в эфире российского ТВ, она взорвалась праведным гневом, мол, так нельзя, и Кончита Вюрст тоже человек. К тому же в то время как я тогда был ещё пока большим сторонником Путина, она же ни присоединения Крыма не приняла, ни войны на Донбассе. Вот и на этой почве у нас были недопонимания. С каждым днём ситуация прояснялась всё больше: мы были слишком разные. Она либералка, я консерватор. Это всё равно, что быть морячкой и моряком, рыбачкой и рыбаком. Я на суше, она на море, и нам не встретиться никак, как пелось в одной небезызвестной песне.