Матвей осторожно опустился рядом с женой.
— Переживаешь, — констатировал он, глядя в пустые глаза.
Мыслями она была где-то за пределами этой Вселенной и с огромным сожалением возвращалась обратно.
— Матвей, а если ничего не вышло? — дрогнувшим голосом прошептала она. — Если все впустую?
— Анют, перестань раньше времени себя изводить, — он ласково поцеловал ее в висок и притянул к себе. — Давай будем думать о хорошем. Поводов для грусти у нас и так хватает! — он ненароком вздохнул.
— Ты про работу? — настороженно замерла она.
— Давай сейчас не будем обо всем этом, — глухим голосом попросил Матвей. — Пока есть дела поважнее.
Аня крепко прижала к себе его руки, обвивающие ее тело, будто согревая свою душу его теплом.
— На тебя сейчас столько всего навалилось, — сочувственно вздохнула она.
— На тебя — не меньше, — грустно хмыкнул он. — Но и ты есть у меня, и я — у тебя, а это самое главное, ведь так? — он дождался ее кивка. — Вместе мы все преодолеем! Мы от смерти с тобой спаслись вместе, а это многое значит.
Мысленно Аня перенеслась в тот строящийся комплекс, где они с мужем остались вдвоем, сражающимися с чудовищем, который решил, что во всех бедах в его жизни виновата Аня. Тогда они считали, что уже трупы, и только тревога друг за друга помогла им выстоять и не сломиться.
Затем она вспомнила, как первый раз пришла в себя в больнице, когда все закончилось; как считала, что Матвей погиб, защищая ее; как не хотела жить без любимого мужа… В душе всколыхнулась щемящая нежность к этому близкому и дорогому сердцу человеку. У него хватило терпения, мужества, мудрости и выдержки сделать так, чтобы Аня сама выпуталась из того кокона, что создала вокруг себя, оберегая свою душу от посягательств. Шаг за шагом, осторожно и мягко, он приручал ее, приучая к себе и своему присутствию в ее жизни. Постоянно доказывал, как он ее любит, как дорожит ею, насколько она ему близка — поступками, словами, своей отвагой, самопожертвованием… Он будто ступал по заминированному полю! Но любовь к ней вела его самым правильным маршрутом!..
Она извернулась в его объятиях и подарила нежный поцелуй, а затем вновь прижалась спиной к его груди.
— Знаешь, если вдруг случится такое, и сейчас у нас ничего не выйдет, — вздохнул он, — мы попробуем еще — если захочешь! Если нет… Ань, я давно хотел тебе предложить, но никак не решался… У меня всегда были мысли о том, что мы ведь можем сделать какого-нибудь несчастного ребенка чуточку счастливее, — он щекой прижался к ее макушке, будто баюкая. — Моя фирма еще несколько лет назад взяла шефство над одним семейным домом. Это где детки живут будто в обычной семье, а не в приюте. Эти люди делают большое дело! Ребятишки растут в нормальной спокойной среде, их любят и ценят, они чувствуют, что нужны и любимы… В детдомах такого не встретишь. Даже с самым большим и любящим сердцем воспитатель или педагог все равно в итоге ожесточится. Хотя бы потому, что нельзя каждый раз с мясом отрывать кусочек сердца, когда дети покидают стены интерната, без последствий. Потом может и не остаться этого самого сердца…