— Демид Сергеевич, меня т-там ждут, — слабо киваю в сторону клуба, — И уже наверняка ищут, — поднимаю взгляд на мужчину.
— Ты меня доведёшь, Мыш-шкина. Ты понимаешь это? — упирается рукой в стену около моей головы.
— Конечно, — неа, не понимаю.
И, если честно, вообще не хочу понимать. Хочу только быстрее сбежать отсюда. Но всё равно киваю в знак согласия. Мало ли, он же ждёт ответа.
Хотя он такой странный, что может просто разговаривает со своими выдуманными друзьями, а я так — для прикрытия.
Медленно снимаю с плеч чужую рубашку и протягиваю начальнику. Есть шанс, что если я сейчас спокойно, без лишних эмоций буду отходить по шажочку в сторону чёрного хода, откуда мы только что пришли, то он и не заметит. Вон же стоит. Опять завис, мух в ночи считает.
Но как только мне удаётся сделать пару шагов в сторону, как меня тут же рывком возвращают на место, а если быть точнее то спиной к стене. Охаю от лёгкого столкновения спины с твёрдым кирпичом.
— Ну раз понимаешь, то ты конечно же не против, да? — всё также шипит и наклоняется к моему лицу.
А я пытаюсь хоть как-то заставить язык ворочаться и ответить ему что-то внятное. Или хотя бы спросить «Каких это лепёшек, я извиняюсь, вы себе позволяете дышать мне в губы?». Да, именно это и нужно спросить, но я только чуть мотаю головой даже не помня толком что вообще у меня спрашивал начальник. Не против ли я? Если он про мой уход сейчас же, то конечно не против.
Смотрю на его губы. Красивые такие, упрямо поджаты и наверняка твёрдые как каме… Додумать я не успеваю, потому что совсем не твёрдые, а очень даже мягкие губы касаются моих. Сквозь пульс стучащий в висках чувствую, как мои плечи укрывают чем-то тёплым, а затем за талию прижимают к мужскому телу.
Отрывается от меня на секунду и, я вдохнув воздуха в лёгкие, в шоке прижимаю ладонь к своим губам.
Не может этого быть! Мой первый поцелуй состоялся вот так, около стены какого-то клуба, ночью, да ещё с человеком, который меня явно на дух не переносит.
— Вы… Вы! Вы что вытворяете?! Вы меня поцеловали! — после того как немного пришла в себя, язык наконец отмер и голос даже прорезался.
— Ты же сама сказала, что не против, Ангели-ина, - я даже кажется икнула на своём имени из его уст.
— Нет, нет, нет. Никакая я вам не Ангелина! Я Мышкина! Просто Мышкина! И мы с вами сейчас выдохнем и разойдёмся по своим делам. О, Боже, вы меня поцеловали! Вам сейчас должно быть очень-преочень стыдно, Демид Сергеевич! — тычу ему в грудь пальцем и, задрав нос, пытаюсь улизнуть с места преступления.
Меня до сих пор штормит, а губы печёт.