Не ожидавший подобного мораванин, на свою беду, не успел еще огрубеть сердцем, чтобы поднять оружие на женщину, а потому безуспешно пытался ее урезонить, пока его спутники покатывались от хохота.
— Почтенная фрау, — взывал он к рассудку старой мегеры, — соблаговолите прийти в себя, иначе придется принять крайние меры!
— Вор, негодяй, сын шлюхи! — кричала ему в ответ разъяренная фурия, стараясь дотянуться до своего врага.
Наконец, Панину наскучило это зрелище, и он коротко велел сопровождавшим их охотникам:
— Унять ведьму!
Один из солдат тут же выхватил саблю и, недолго думая, плашмя огрел несчастную по загривку. Не ожидавшая подобной подлости турчанка растянулась на покрытом неровными каменными плитами полу и затихла. Сундук нашелся там, где и говорил мусселим. Впрочем, больших богатств в нем не оказалось. Немного украшений, пару мешочков серебра, да парадная одежда османского чиновника, расшитая искусным золотым шитьем и такие же туфли.
А вот в самом городе дела обстояли значительно лучше. Захватив крепость, охотники тут же разложили на одной из башен сигнальный костер, уведомивший остальную эскадру, что путь открыт. Те немедля налегли на весла, справедливо опасаясь, что если не поторопятся, то на их долю добычи может и не хватить.
Всего в Тамани постоянно проживало около пяти тысяч жителей, главным образом черкесов и татар, но встречались так же армяне, греки и турки. Имелось около сотни торговых лавок, да еще столько же лабазов в которые свозили товары из окрестностей, для перепродажи в Стамбул или Крым. Воск, мед, соленую и копченую рыбу и многое другое. И все это стало призом для русских солдат и казаков.
Бежать было некуда, ужасные бородатые гяуры заранее озаботились перекрыть дорогу и никого не выпускали из города, пока остальные предались безудержному грабежу. Немногие из горожан, главным образом адыги пытались защитить свое добро, но тут же падали под ударами сабель и бердышей. Остальные же, видя их участь, предпочли проявить смирение, в надежде на милосердие пришельцев.
Полковник Панин поначалу был настроен милостиво и не велел слишком уж разорять местных. Но вскоре выяснилось, что в городе содержались в неволе под две сотни русских рабов обоего пола, не считая прочих христиан, и вот тут нашла коса на камень. Все дома, где имелись невольники, были разорены, а хозяева сами забраны в полон. Вздумавших перечить нещадно секли нагайками, а самых упертых в назидание остальным без затей вешали на воротах.
— Чтобы впредь было неповадно! — объяснил он удивленному Попелу.