— Интересный субъект, — оснаб завел машину, выжал сцепление, врубил передачу, и мы покатились по дороге, — видел я этого старичка в училище.
— Я понял, что ты его знаешь, а он тебя нет.
— А не надо нашему брату перед всеми светиться, — произнес командир. — Как ты сказал называется его специализация? — неожиданно спросил он.
— А то ты не запомнил? — Я ехидно прищурил один глаз. — Никогда не поверю, чтобы контрразведчик твоего уровня, тупо не запомнил интересующую его информацию. Меня проверяешь? Решаешь, не прогрессирует ли у старика склероз или старческая деменция?
— А вот старческий трындежь у тебя точно прогрессирует! — огрызнулся оснаб. — Ничего я не проверяю — я просто поддерживаю дружеский разговор, — пояснил он. — Вроде бы так обычные люди себя ведут?
— Ну мы-то — необычные! — хохотнул я. — Поэтому в жопу твои «нормальные» разговоры! Я — безумный старик из другого мира, а ты — гребаный Мозголом, который бошках простых людей, как в своем чулане роется! И это, по-твоему, нормально?
— Ну до чего же ты едкий старикашка! — расхохотался оснаб. — Неужели я таким же в старости стану?
— Проехали, товарищ командир! Ты уже одной ногой с нами, со старыми брюзжащими стариками!
— Ладно, к делу! — Тон оснаба стал донельзя «сухим» и «официальным». Что это еще за Тератоморф?
Я как мог, постарался донести до Петрова все нюансы редкого Дара старика-историка.
— Ничего не понимаю, — выслушав мою тираду, произнес оснаб, — как человек с таким ценным Даром мог просочиться мимо нашего ведомства? Ведь, если ты все правильно мне рассказал, он может так изменить внешние физические параметры, что мать родная не узнает?
— Черт возьми, действительно! — Довод оснаба оказался очень значительным. — Ну не мог Силовик с такими-то возможностями, пусть даже и со слабым Резервом не стоять на учете в НКВД! — продолжал он развивать свою мысль. — Ведь он может так любому бандиту поправить… Либо новую личину вырастить…
— Ага, — поддакнул я, — например, твою полную копию… Ведь это какой простор для диверсионной работы в тылу врага!
Мы с оснабом, не сговариваясь, переглянулись
— Правильно мыслишь, Хоттабыч! — похвалил меня командир. — Мозги-то еще работают! Не заржавели!
— Но с другой стороны, — я продолжил развивать свою мысль, — в том бардаке, что после Гражданской творился, и более интересные специалисты могли «на дно осесть». Я с нашим историком в училище имел подробнеший разговор. В свое время его Дар никого не заинтересовал. Во-первых — слабый, а во-вторых — бесполезный…
— Ну, это смотря, как поглядеть…
— Верно! Но Вильям Карлович в своем Даре давно разочаровался…