В глазах нотариуса уже не испуг, а ужас. Наконец, до него дошло, что я не шучу. Игры в прятки закончились.
За грудки поднимаю его с пола и он дрожащими руками достает платок и вытирает пот со лба.
— Я жду, — говорю строго.
— Сейчас-сейчас.
Отпускаю его и он идет к сейфу. Набирает код и достает папку с документами.
— Ты должен понять меня, Арслан, — лепечет, заикаясь. — Твоя мать.
— Хватит. Мне не интересно.
Хватаю из его рук папку, открываю и достаю завещание.
Быстро пробегаюсь глазами. Еще раз, но уже медленнее.
Это воля моего отца. Вернее, человека, ставшего им. Своего настоящего отца я так и не увидел.
Исходя из условий завещания, доля в компании перейдет полностью Камилю или мне. Вернее, тому, кто жениться на Арине.
Но оказывается, для этого установлен срок. Мы же не можем всю жизнь добиваться ее. И этот срок истекает через три недели. Все, как говорила Рузанна Славе.
Рузанна.
У меня почему-то больше не поворачивается язык назвать ее мамой.
Потому что следующим условием завещания значится, что, если ни я, ни Камиль не женимся на Арине в установленный срок, то доля полностью переходит Рузанне.
Складывается ощущение, что отец знал про возможный брак Рузанны и Бориса. Ну, или догадывался.
Ведь получается, что в любом случае компания останется в одной семье.
Стою, задумавшись. В полной тишине. Нотариус опасается даже громко вздохнуть.
— Это все? Или есть еще что-то, что я не знаю, но должен знать? — делаю шаг к нему и он чуть ли не отпрыгивает от меня назад.
— Все, Арслан, клянусь! Все! — в его голосе я легко читаю испуг.
— Если хоть кто-нибудь узнает, что я был здесь, — рычу на него. — Хоть один намек. Хоть слово. Я вернусь и доделаю то, что не сделал сегодня. Ты понял?!
Он, задыхаясь, кивает. Быстро-быстро. Хватается на сердце.
Бросаю на пол завещание и ухожу.
Теперь многое становится понятно. Но не все. Еще остались вопросы.
Мне не дает покоя мысль, что, если я не родной ребенок, почему в завещании у меня равные права с Камилем. Я уже не верю в доброту и порядочность ни Рузанны, ни Давида. Я чувствую подвох.
Значит, есть еще что-то, что скрывается за всем этим. И кто-то это точно знает. Не нотариус. Этот рассказал все, что знал.
Рузанна? Наверняка. Но она не расскажет мне. Да, я и не хочу пока, чтобы она знала, что мне все известно.
Мне надо подумать, что делать дальше.
Волнуюсь ли я только за то, что игра за наследство ведется нечестно? Нет. Я ждал этого с тех пор, как узнал, что не родной ребенок.
Но ведь есть что-то еще. Есть. Я уверен. Я чувствую.
После нотариуса заезжаю в офис. Там надо решить кое-какие дела. Это все занимает пару часов. Теперь я могу ехать и домой.