— А ты почему дома ночевала? — поставила на табурет наполненную продуктами сумку. — Ты же написала, что у подружки останешься.
— Планы поменялись, пришлось вернуться.
— Все хорошо прошло, надеюсь?
— Конечно, праздник удался на все сто, — я скосила взгляд на монитор ноутбука, где на весь экран светился заголовок о перестрелке в ночном клубе «Райская пыль». К моему несчастью, мама посмотрела туда же.
— Ужас просто, по радио в машине у Иракли сегодня рассказывали. И все-таки я рада, что мы не в гуще столицы живем. Смотри, что творится! А у нас тут красота, свежий воздух, ни гоняющих туда-сюда машин, ни суеты. Да?
— Угу, — рассеянно промычала я, особо не расслышав, что именно она там сказала. Потому что взгляд мой был прикован к дому напротив. А точнее, к окну комнаты Вишневского. Распахнув на всю огромные створки, он, как и я, уселся с ногами на подоконник, удерживая в руках большую желтую кружку.
Ах да, небольшая пикантная деталь — уселся в одних шортах, без футболки.
Тело его было далеко не таким раскачанным, как у того же его друга Натана, утро которого начиналось со свежей фотографии в Инстаграм. Конечно, из спортивного зала и с голым торсом. Артур был более жилистым, но спортивным. Плоский рельефный живот, широкие плечи, сильные руки. И крошечная татуировка на правом боку, рассмотреть вблизи которую мне, увы, никогда не представится.
— Выходной, наверное.
— Что? — я вздрогнула и обернулась на маму, ощутив, как несколько капель чая упали на пижамные штаны.
— У Артура, — кивнула на окно. — Дома сегодня.
И тут она мой взгляд заметила. Ну ничего от нее не скрыть!
Странно, что она со своей проницательностью до сих пор не догадалась, что за чувства ее дочь питает к хозяйскому сыну.
Или догадалась, но тактично молчит?
Вишневский в этот момент повернул голову в мою сторону, и я ощутила, как вспыхнула. Засуетилась, пытаясь одновременно поправить волосы и не разлить чай.
Все равно разлила.
Он сдержанно улыбнулся. Заметил! Ну конечно, увидел и сразу все понял. Я же веду себя, как полная идиотка.
— Пойду в свою комнату, переоденусь, — буркнула я, скрываясь за дверью своей спальни.
Войдя, заперлась на замок и обессиленно рухнула навзничь на кровать.
Дура! Дура! Дура!
Какая же ты дура, Игнатова.
Он не замечает тебя не потому, что ты дочь кухарки, а потому, что ты именно она — дура. И все делаешь не так.
Ночью я не спала именно потому, что прокручивала в голове каждый эпизод, каждую секунду рядом с ним. И пришла к выводу, что я и вела себя не так, и говорила не то, и вообще…
Впрочем, в одном я точно не сомневалась: я ушла — и правильно сделала! Какими бы ни были мои к нему чувства, отвешивать в мою сторону дурацкие шутки не позволю.