Кекси не совершил марш вместе с ними. Он прошел с ними маршрут, а затем пересек корабль по транзитным залам, пока они с трудом шли вокруг корабля, или пробирались по низким проходам над энжинариумом, и встретил их на обратном конце пути.
Был соблазн срезать углы маршрута, искушение, которое почти запланировал Глыба, но Кекси установил дюжину сервиторов на контрольных точках. Пропусти один из этих маркеров, не соизволь одному из них зарегистрировать твой жетон, когда ты проходишь мимо, и тебе придется провести кое-какое особенное время с Сару перед тем, как повторить марш.
Большая часть маршрута шла через мерзкие металлические проходы и длинные, неокрашенные, неотопленные туннели, где мало кто занимался делом. Они пробежали трусцой через ущелья позади тяжелых плит корпуса, позади клепаных щитов пыльной обшивки. Они бежали по открытым местам между покрытыми маслом полевыми генераторами, которые воняли озоном, и шлепали по покрытым ржавчиной отсекам, заполненным водой от конденсации. Они тяжело шли по пустым хранилищам, где грязные цепи свисали с потолка, невидимые в тенях. Они с трудом пробирались по вонючим камерам с земельным хозяйством и домашним скотом и сквозь жаркую духоту гидропоники.
Они начинали в весьма хорошем настроении, намереваясь проделать марш и позволить Кекси отсосать. Глыба даже пытался упросить остальных шагать в ногу, чтобы сохранить темп.
Еще до того, как они закончили даже первый круг, эти хорошие намерения исчезли. Задыхающиеся, с ногами в волдырях, с синяками на локтях и коленях от ударов по преграждающим переборкам, и, в довершении, удрученные осознанием того, что в точности из себя представляли двадцать кругов, это все растянуло их в длинную линию, с трудом пробирающуюся по маршруту, измотанными и доведенными до отчаяния.
Каждый раз, как он появлялся, ухмыляющийся, в какой-нибудь точке маршрута, Кекси подгонял их, и говорил каждому отставшему по очереди, насколько он бесполезен. Для марша он выучил несколько новых оскорблений, или же хранил некоторые особенно любимые для этого особенного случая.
Далин не обижался на него. Он вырос с пониманием, что это была основная нить несправедливости, пролегающая через солдатскую жизнь. Солдатская служба была о целом, о подразделении, и о том, как это подразделение функционировало с точки зрения дисциплины и согласованности. Как только человек привыкал к разочарованию, несмотря на то, был ли он прав или нет, он начинал работать с подразделением, и жизнь становилась легче.
Он, так же, понял важность примеров.