В поместье Венера Степановна привычно взяла под свое крыло молодого месье, приглашая его время от времени испить с ней и хозяйкой чаю с брусничным вареньем на веранде. Разговоры вела с ним о Париже, в котором мечтала побывать с молодости, о францухских романах, о новом романе Эдгара По. Милочка поджимала губки, отстранялась, в беседе почти не участвовала. Чтобы не расстраивать подругу, Венера Степановна зазывать месье Жусьена на беседы перестала.
Лето уже подходило к концу, тёплые июльские вечера сменились августовскими, прохладными.
Позавтракав с дочерьми в одиночестве, Венера Степановна справилась о Милочке, но получила ответ, что барыня ушла утром на речку посмотреть как сыночек рыбачит, да еще не вернулась видать. Зачитавшись на веранде, Венера Степановна не заметила, как пришла Милочка, а за ней служанка внесла кофей. Но громкий девичий визг не позволил подругам насладиться неспешной беседой.
– Ах, опять Вольдемар Машеньке ужа подложил! – нервно произнесла Милочка. Рука ее задрожала, отчего чашка тонко стукнула об блюдце.
Но Венера Степановна, обычно сохраняющая добродушное хладнокровие при визгах своих дочерей, тоже опустила чашку на стол и резко поднялась.
– Не ладно там что-то, Милочка, – пробормотала она. И, всколыхнув пышными своими формами, подобрала юбки и ринулась к беседке.
Машенька, старшая дочь, рыдала, зажимая рот тонкими пальцами. Бледная Дуся прижимала к себе мольберт на пороге беседки. По ее нежным щекам катились крупные слезы. Аннушка, средняя дочь, хоть и бледная, но сосредоточенная, обнимала Машу.
– Там Стеша, – произнесла она едва слышно. Машенька при этих словах громко всхлипнула и прикусила тонкий пальчик.
Венера Степановна обошла беседку. Красавица Стеша лежала на тропке, проложенной через кусты. Лицо ее было синюшным, глаза выпучены. Стеша была мертва.
Шорох ткани и мягкий стук подсказали Венере Степановне, что Милочка потеряла сознание при виде убитой девушки.
– Дуня, положи мольберт, душа моя. И ступай позови управляющего Ивана Семеновича. Шепотом ему скажи, что приключилась беда и пусть сюда поспешает.
Дуся выронила мольберт и кинулась к дому.
– Машенька, возьми себя в руки, дружочек. Видишь, помощь твоя требуется, – Венера Степановна склонилась над хозяйкой поместья.
Опустилась на колени, провела рукой по мокрой от росы траве, брызнула на лицо лежащей. Веки Милочки дрогнули.
Девушки приблизились к матери. Она уже распоряжалась: расстегнуть лиф платья Людмилы Игнатьевны, растереть ладони, приподнять ноги. Аннушка принесла из корзинки чудом завалявшуюся там нюхательную соль.