— Хм, — вздохнула я. — Природа та еще выдумщица.
Сложив вещи на место, я разделась и побрела в постель, где пост почетной грелки уже вовсю нес Бублик. Итак, мне теперь предстоит жить в двух мирах одновременно. И соответствовать им тоже в равной мере. Я с детства терпеть не могу неизвестность, потому, перед тем как уплыть в мир снов, я приняла решение подробно изучить новый мир.
— Пакость механическая, — прорычала я, глядя во мрак.
Естественно, отвечать мне никто не собирался. Меня, как всегда, игнорировали. День мой не заладился с самого утра. Сначала я, чтя традиции, свалилась с постели под вой горна. После обнаружила, что в баке осталась только холодная вода. Благодаря мне об этом узнали и остальные жители общежития, так как вопила я во всю мощь своего несчастного горла. Да, уже не май, и это было особенно ощутимо в момент проведения водных процедур.
После меня ждало сорокаминутное разбирательство на тему, кто подлил мэсе Сэйлс синьку в шампунь. Признаться, честно, разбирательство проводить я не желала, так как мэса заслужила не только синьку в шампунь, но и кнопки на стул, битое стекло в обувь и гвозди в корсет. Ибо дети просто отвечали взаимностью той, которая в преподаватели подалась из элементарной выгоды. Детей мэса на дух не переносила, придиралась по любому пустяку и старалась унизить при первой возможности. Но делала это с умом и без свидетелей, так что доказать что-либо Леграну ученики попросту не могли. А оттого стали поступать так же, измываясь над мэсой и тщательно заметая следы. Я? Я поступила не педагогично и посоветовала мэсе пойти искать другую школу для издевательств над ближним.
— Как? — возмутилась дама.
— Предпочтительно по собственному желанию, — заявила я и захлопнула двери комнаты перед синим носом наставницы.
Честно, я не понимаю, что заставляет людей работать в сфере образования, не имея к этому тяги. Есть куда более легкие занятия, где не нужно за низменную плату терпеть выходки сотен малолетних лоботрясов. Все же медицина и педагогическая деятельность, это занятия по призванию, и ради выгоды туда соваться просто аморально. Но увы, именно эти два направления как раз и притягивают моральных садистов и взяточников, оставляя за бортом тех, кто действительно рожден, дабы нести свет и исцелять хвори. Но я отвлеклась…
— Зараза, — едва слышно продолжила я бесстыдную ругань в сторону неодушевленного предмета.
«Предмет» молчал и на провокацию не поддался. Итак, «удачный» день продолжался, и в данный момент я старательно пыталась пробудить от спячки лифт, на котором собиралась спуститься с четвертого этажа на первый. Дело в том, что с лифтом школы Эргейл нас связывала дружба еще более нежная, чем с мэтром Леграном. Порою я даже подозревала этих двоих в сговоре. Но если встреч с мэтром я могла избегать, то без лифта обойтись не могла, как ни старалась. И он (я про лифт), словно ощущая мою зависимость, всячески саботировал мои «вознесения» и спуски, впадая в «спячку» при первой же возможности. Школьники набивались в тесную кабину стадами и гоняли вверх-вниз без риска застрять. Я же регулярно эвакуировалась через люк в потолке либо же жалобно звала на помощь из недр шахты.