В это время Эйрик, возвращающийся домой, едва не схлопотал дверью по лбу, в последнее мгновение успев отпрыгнуть в сторону. Забег Повелителя и главного колдуна он успел оценить, как и то, как прицельно может кидаться молниями мама. Как оценил дыры в стенах, прожженные полы и подпаленные занавеси на окнах.
С этого времени Инга переселилась в комнату дочери, приказав перенести туда диван. Она злилась на мужа и наотрез отказывалась возвращаться в супружеские покои. Слуги ходили на цыпочках и отводили взгляды, когда видели, что Повелитель драконов спит под дверью дочкиной спальни. В доме колдуна тоже было не все гладко. Тем более что стали появляться подробности. В общем, дом было проще снести, чем отремонтировать. Свое веское слово высказала и возмущенная Грай, произнесшая целую лекцию о безголовых и безответственных ящерах, где приличными были только предлоги, потому что остальные слова были настолько неприличными, что даже стены краснели.
Во дворец даже советники не решались совать носы лишний раз, чтобы не попасть под горячую руку. Хэльварду тоже пришлось трудно. Инга высказала ледяным тоном всё, что думает о самоуверенных драконах в целом и о нем в частности, Маша просто запустила всем, что под руку попадалось. Слухи о Мрачных склонах начали множиться, гибель воинов тоже невозможно было оставить в тайне. Стражи выполняли свой долг и никто бы не посмел судить Повелителя, но во многих семьях был траур. Эйнар посетил каждую семью. Раненые постепенно поправлялись, но на память у них останутся шрамы. Лекари совершили несколько чудес, не отпустив к Создателю стражей, побывавших на грани.
Фроуд мотался между северной крепостью и дворцом. Теперь, когда порталы можно было открывать прямо на Мрачные склоны, он не мог оставаться в стороне. И пусть силы были уже не те, но знания никуда не делись. Снег по— прежнему сыпал с неба, но уже бывали часы, когда он прекращался совсем. Асвёр был уверен, что теперь, когда портал разрушен, всё постепенно придет в норму. Вон, даже Маша, поскандалив недельку, наконец— то перестала орать на него за любое слово. Осталось только чтобы чета правителей помирилась, но пока Хельга не придет в себя, это невозможно.
— Пап, когда она очнется? — Инга сидела на краю кровати и гладила дочь по волосам. Повелительница будто резко постарела, в глазах постоянно была грусть. Она отказывалась покидать комнату дочери, постоянно находилась рядом.
— Думаю, скоро, — осторожно произнес Фроуд. — Тело в полном порядке, а разуму нужно время. Но я вижу, что ее магический резерв почти восстановился. Ох, Инга, — он вздохнул, — вам с Эйнаром нужно помириться. Он страдает, спит под дверью. Ну разве это дело?