Пока я витала в облаках удовольствия, шнуровка на платье развязана, и вот уже перед Хьюго моя обнаженная грудь. Он падает на колени и начинает гладить ее, целовать, вбирая в рот соски по очереди. Я не могу на это смотреть, внизу живота уже болезненные спазмы, которые то скручиваются в узел, то распрямляются. Грег целует за ушком, шею, спину, выводя узоры, поглаживая, расслабляя. Правой рукой проводит по моей ноге и, ухватившись за подол платья, потихоньку приподнимает его.
— Не надо, прошу, хватит, — уже молю я. Мне уже больно, — не могу сформулировать я свои эмоции.
От моих слов, Грег и Хьюго замирают, после чего Грег поворачивает мою голову к себе, чтобы видеть мое лицо.
— Где тебе больно, малыш? — нежно спрашивает, но руку с внутренней стороны бедра не убирает. Она будто обжигает меня, я ее всем телом чувствую.
— В животе, там все сжимается, — отвечаю я.
— Это возбуждение, — говорит Грег. — На сегодня, наверное действительно хватит, — Грег целует меня и убирает руку из под юбки, а я облегченно выдыхаю.
— Мы не обидим тебя, — это уже говорит Хьюго. — Мы смирились с тем, что придется тебя делить друг с другом, и постараемся не ревновать.
Пока он говорит, Грег осторожно поправляет мое платье, аккуратно упаковывая мою грудь в него, так нежно и бережно, но я все равно все чувствую и горю со стыда. Пару минут и моя одежда в первозданном виде, только я вся, какая-то не такая, будто в неге, но при этом есть неудовлетворенность, и нарастает от этого раздражительность.
— Спасибо, я сама ещё не привыкла к этой ситуации. В моем мире, все не так, то, что между нами сейчас было, считается отхождением от нормы, — пытаюсь сформулировать свои мысли и собрать мозги в кучу.
— Но ты не у себя в мире, и норма, это же все так относительно. Чего боишься? Тебя никто не осудит, не скажет плохого слова, а если скажет у тебя есть аж четыре защитника, и где-то ходит пятый, — хмыкнул Грег. — Поверь, хуже мы к тебе относится не будем, и плохо думать тоже. Ты наша невеста, а скоро станешь, жена и мы защитим тебя любой ценой, от всех, — так проникновенно и нежно говорит Грег, что так хочется в это верить.
— Он прав, — раздалось со стороны кровати. За нашей беседой, мы и не заметили, как два принца пришли в себя, быстро они, однако. — Мы защитим, даже от самих себя. И я прошу прощения, за всю ту безответственность, что была у меня в голове по отношению к Истинной. Я бы никогда не опоил тебя зельем, я просто не хотел спорить с отцом, — говорит Эдмунд, и я ему почему-то верю, может, устала уже мучиться в вечных подозрениях. А может потому, что уверена, после такого урока, вряд ли они с Лексом причинят мне вред.