- Вот же, напасть! – пани Машкевич удалось удержать оплетай на вытянутых руках, только раньше хрупкая девушка теперь обрела силу нечисти и домовиха понимала, что долго не сможет удерживать тварь на расстоянии от своего горла. Страха не было, но экономка не хотела и повторить судьбу Орсольки. В ее голове вертелась одна мысль: успеет ли хоть кто-то прийти на помощь. Вывернуться женщине не давали: оплетай действительно оплела панну, пригвоздила к полу, настойчиво пытаясь сломить ее сопротивление, тянулась к шее, щелкала зубами неумело, но с явной жаждой крови. А когда с грохотом распахнулась входная дверь, ударившись о стену с такой силой, что даже замок возмущенно вздохнул, а затем кто-то сильный оторвал от домовихи существо, отшвырнул, как куль с картошкой. Орселя приземлилась упала на колени, ладонями уперлась в пол, зашипела брызгая слюной.
- Ваша Светлость! – охнула тяжело пани Машкевич, когда князь Вацлав легко, будто она ничего не весила, поднял женщину и поставил на ноги.
- Ваш завтрак! – совсем не к месту произнесла домовиха.
- Остыл! – бросил в ответ мужчина и шагнул к Орселе, готовившейся для прыжка. Он перехватил ее в полете поймав за тонкую шею, наклонился к полу с силой ударяя тонкое тело о каменные плиты, затем еще и еще раз, да так, что сердце у экономки едва не остановилось: она продолжала помнить ту, прежнюю Орселю, хотя прекрасно понимала, что для девушки уже нет возврата. Князь остановился лишь когда тварь затихла и лишь слабо заскребла когтями пол, после чего обмякла.
Вацлав распрямил спину, глядя сверху вниз на поверженное существо, а пани Машкевич видела, как тяжело дышит князь, пытаясь удержать свою демоническую сущность, рвущуюся наружу. Он выдохнул сквозь стиснутые зубы, оглянулся на женщину.
- Почему так быстро? – только и спросил.
- Сама не знаю, - передернула плечами домовиха. – Я не думала, что она так рано превратиться…
Князь не дослушал, нагнулся, ухватил за край тонкой сорочки существо, поднял, перекинул через плечо.
- Может позвать Казимира? – спросила экономка. Голос ее стал спокойнее, почти вернулись прежние уверенные интонации.
- Я сам, раз уж здесь оказался! – ответил мужчина. Затем огляделся по сторонам, нашел взглядом овальное зеркало, в которое с любопытством выглядывала морда Элкмара, кивнул ему с благодарностью и вышел из комнаты. Пани Машкевич поспешила следом. Она не могла позволить князю сделать все самому, понимая, что должна присутствовать, не потому что хотела видеть то, что произойдет в дальнейшем, но ради той, прежней Орсельки.