- Нет! – ответил мрачно хозяин Крыла. – Я сыт, - шагнул было мимо экономки, но, словно вспомнив что-то, замер, оглянулся. – Обед можете не готовить и к ужину меня не ждите.
- Вы уходите? – спросила экономка.
- Да, - и более ничего не сказав, князь пошел вперед, оставив женщину смотреть себе вослед.
Я убирала главный холл, когда двери, ведущие в крыло прислуги, отворились и вышла Радка с ведром воды и тряпкой в руках. Молча поставила его рядом, покосилась на меня.
- Прости за демонстрацию! – проговорила она, пока я распрямляла спину от швабры.
- За что? – искренне удивилась я.
- Что сегодня напугала тебя…
Я улыбнулась.
- Я должна поблагодарить тебя за это! - ответила честно. – Я ведь не знала. Ты только представь себе, что произошло бы, вздумай я покинуть замок. Не сбежать, а просто даже выйти подышать воздухом свободы!
Радка хмыкнула.
- Обычно, пани Машкевич сразу рассказывает новеньким об этой особенности нашей жизни! – призналась она.
- Мне-то не рассказала! – я окунула тряпку в ведро, прополоснула, выжала и бросила на швабру, поправив так, чтобы было удобнее мыть. Принялась за работу, глядя, как Радка следует моему примеру.
- Она меня прислала, чтобы помочь тебе и, кстати, порадовать, что после того, как закончишь эту работу, можешь пойти отдохнуть.
В ответ на мой молчаливый вопрос, девушка добавила:
- Князь ушел.
- Ушел? – не уехал, а именно, ушел.
- Он – маг, - пояснила Радка. – Уходит, как я понимаю, через портал и также возвращается, когда ему вздумается. Одним словом, хозяин.
«Он и маг, и демон в одном обличье!» - мелькнула мысль, но вслух я ничего не сказала, продолжая работать.
Зал мы вымыли сообща и, закончив работу, отправились мыться, а уж после на обед.
За столом все молчали. Я посматривала на своих соседок, отметив, что они выглядят немного подавлено. Вот, напротив, сидит Юстина. На меня поглядывает внимательно, будто что-то хочет разглядеть и, кажется, тоже мало понимает в происходящем. Что меня удивило, так это вино на столе. На моей памяти, мы пили в первый раз, хотя никто еще не притронулся к своей чашке. А потом я все поняла, когда пани Машкевич встала из-за стола и посмотрев на нас, взяла в руки чашку.
- Орселя не пережила это день. Ее больше нет с нами!
Все поднялись. Кто-то был удивлен новостью, кто-то лишь печально вздохнул, принимая неизбежное, а пан Казимир, возглавлявший по старшинству, стол, сказал:
- Помяните память замечательного человека! – и тоже поднял чашку.
Пли молча. Вино, сладкое с кислинкой, показалось мне невкусным. Отчего-то стало страшно, ведь еще вчера эта девушка жила, дышала, а теперь? Где она? Как умерла и умерла ли? Может быть, она превратилась в такое же существо, как и то, которое укусило ее и после произошедшего «умерла» в глазах домовихи?