Тру запястья, на которых остались полыхающие огнём красные кольца от его пальцев, и шиплю:
— Какого чёрта, Чернов?
Миша лишь улыбается. Победно и хищно. Смачивает свои губы быстрым движением языка и смотрит на меня, чуть опустив подбородок. Этот его взгляд… он меня убивает, разрывая на тысячи микро Кать.
— Сигареты и пиво? Или нет… сигареты и ром? — говорит Миша, привалившись плечом обратно к дверному косяку.
— Что?
— Что ты пила?
Я не пила ничего крепче минералки, которую при мне вскрыл бармен. Если бы у них не было запечатанных бутылок, не стала бы пить вовсе, даже если бы умирала от жажды. Клуб, в который меня привела Надя, хоть и был подвальным помещением, но тем не менее представлял собой довольно известное место в городе, а не какой-то там притон.
Только я совершенно не намерена рассказывать обо всём этом Чернову.
— Я должна тебе отчитываться? — вскидываю вверх брови, копируя его позу.
Руки на груди. Плечо к стене. Одна нога обвивает другую.
— Можешь отчитаться папаше. Он будет рад узнать, что его дочурка притащилась откуда-то в пять утра, пахнущая как дешёвая кальянная.
Я нервно моргаю, когда он упоминает моего отца. Мой папа… он сложный человек. Старой военной закалки и строгих взглядов на жизнь. И я наказана. Уже несколько месяцев подряд. Только недавно он, довольный моим поведением, сделал мне некоторые поблажки. Например, подарил новый телефон вместо конфискованного старого. Полностью новый. Без единого контакта.
— Ты не скажешь отцу, — медленно говорю я. — Иначе бы ты сейчас здесь передо мной не распинался.
— Мне нравится смотреть, как ты дëргаешься и бледнеешь от страха.
— Тебя я не боюсь.
— Это временно.
— Нет ничего более постоянного, чем временное.
— Первое правило помнишь? — резко произносит Чернов.
Разозлëнно киваю.
— Пока живи. И пошла отсюда.
Сжимая кулаки от досады, я слушаюсь. Не опуская глаз, прохожу мимо Чернова, сцепив зубы, но не могу удержаться от того, чтобы не продемонстрировать ему средний палец, помахав им прямо перед его носом.
Взбегаю по ступенькам к себе в спальню и слышу за спиной тихий смех.
Квартира, в которой я сейчас живу, двухуровневая. В жизни не видела таких хором. Несколько спален, две ванные, огромная кухня-гостиная, оснащённая по последнему слову техники, которой, кстати, никто до меня не пользовался. У Чернова даже холодильник не был подключен к сети. Понятия не имею, чем он питался раньше, до того момента, как мой заботливый отец не подселил меня к своему любимому пасынку.
Достаю из холодильника залитую с вечера овсянку в контейнере и запихиваю её в сумку.