Я лучше дома.
Посижу, попью чай, почитаю. Запишу в дневник все свои переживания за сегодняшний день. Вернее, одно, очень яркое переживание…
Варька смотрит на меня скептически, дует губы.
— Майка, ну хватит уже! Так и просидишь до конца лета у бабки под юбкой? Парни уже ржут над тобой!
Опять пожимаю плечами. Какое мне до этого дело? Они все время надо мной ржут. Думают, если не говорю, значит дурочка.
— Майкаааа… — Варька прыгает вокруг меня, теребит крашенную челку, — ну пошли-и-и… Там будет Гарик васильевский, прикинь?
Ну и что? Опять пожимаю плечами, занимаюсь делами.
Поднимаю ведро, несу в дом.
Варька топает за мной и ноет.
Я особо не вслушиваюсь. Ее нытье по Гарику из Васильевки, гордому обладателю новенькой, купленной с родительской премии за страду «Явы», я слышу уже второй год. По этому Гарику сохнут все девчонки, из нашей деревни, Васильевки и еще парочки соседских.
Хотя, по моему мнению, там особо не по чему сохнуть. Конечно, парень он видный, про таких говорят: «Первый парень на деревне», но с девушками обращается ужасно. Гуляет, а потом бросает, как надоест. Говорят, от него уже даже кто-то аборт делал. Бр-р-р…
В деревне слухи очень быстро распространяются, тут все на виду… И, по моему мнению, хотеть отношений с таким типом — это поставить на себе жирную печать… Как там бабушка говорит? Шоболды, вот.
После такого только в город…
А там не очень-то ждут молоденьких наивных дурочек. Разве что, в дешевых забегаловках и на трассе.
— Майка! — Варька испробовала все способы и теперь просто повышает голос. Интересно, она тоже считает меня дурочкой? Может, думает, что до меня не доходит с первого раза и надо сказать громче, чтоб услышала? — Ну, пошли-и-и!
Отказываюсь опять.
— Ну и черт с тобой!
Разворачивается, гордо взмахнув хвостом светлых волос, выбегает из дома.
А я продолжаю заниматься домашними делами, которых в деревенском доме всегда много.
Через час приходит бабушка, уже с мазью от тети Мани.
— А у Маньки-то родня приехала! — с порога начинает рассказывать она, и я замираю, вся превратившись в слух, — такой здоровенный мужичара… Нерусский какой-то, что ль… Черный весь, и нос здоровенный. И борода. Не видела, когда заходила?
Отрицательно мотаю головой, прячу взгляд, делая вид, что крайне сильно занята перекладыванием высушенного цвета ромашки в тканевые мешочки.
— Ой, ну и хорошо, — кивает бабушка, — а то уж больно страшенный, а ты у меня пугливая такая… Я и не думала, что у Мани такая родня есть… Городской, говорит, богаты-ы-ы-ый… Мотоцикла у него не наш. Большущий и с таким рулем, знаешь, как рога. Маня говорит, он с какого-то праздника едет, своим ходом. Уже тыщу километров отмотал. К ней переночевать — и дальше, до города. Хотя, до города тут всего пару часов езды, а уж ему-то… И чего приехал? Может, просто отдохнуть? Там уже наши вертихвостки вокруг него хороводятся… Видный мужик, чисто буйвол… Вот только черный, бородища страшная… И взгляд бесовский. Хорошо, что ты его не видела, Майка, а то приснится во сне кошмарище такое…