— Вера, я не буду пока рассказывать вам подробности. Того, что вы уже узнали, и так слишком много, чтобы переварить сразу. Сейчас вам принесут обед, а потом постарайтесь хоть немного поспать. Понимаю, вряд ли получится, но все же попытайтесь. Это лучшее, что вы можете сделать. Завтра я приду к вам с утра, и вы зададите любые вопросы. Хорошо?
— Да, конечно, — кивнула я. — Постараюсь. Скажите, Джейк, а откуда вы?
— Из Касуарины. Это маленький городок на северо-западе Австралии. А вы?
— Из Австралии? Ничего себе! А я из России. Из Санкт-Петербурга.
— Ну я тоже могу сказать, что ничего себе, — усмехнулся Джейк. — Всегда хотел попасть в Россию. Казалось, что это какая-то сказочная страна.
— А мне казалось, что Австралия сказочная. Кенгуру, коалы, утконосы.
— А еще куча всякой ядовитой и опасной дряни. Большая часть континента — пустыни и болота. Не самое комфортное место для жизни. Хотя сейчас мне кажется, что лучше не бывает.
— Понимаю…
— Ну, до завтра, Вера. Да, кстати, туалет может показаться странным, но только по форме. А так все то же самое. Дернуть за цепочку. Если что-то срочно понадобится, у двери кнопка вызова персонала.
— До завтра, Джейк, — и тут я спохватилась. — Подождите! А как же тот мужчина, который меня сюда привел? Ведь он был рядом со мной. Ему не надо в карантин?
— Он получил предписание в течение двадцати дней находиться дома и ни с кем не общаться. Если нарушит, на год сядет в тюрьму.
Коснувшись моего плеча, Джейк вышел. Издевательски клацнул замок. Я осталась одна.
Да… капитально попала. По полной программе попадалово.
Встав с кровати, я подошла к двери, осторожно подергала ручку.
Заперто.
Я, собственно, никуда и не собиралась. Карантин так карантин. Да и куда идти? Везде одинаково чужой мир. А до дома не доберешься, не добежишь.
Упала обратно на кровать, уткнулась в подушку, пахнущую сухой травой, и плакала, пока слезы не иссякли сами собой.
Теперь можно было рассуждать более-менее спокойно. Насколько это вообще реально в данной ситуации.
Вряд ли кто-то назвал бы меня бой-бабой, из тех, которые на скаку останавливают коней и тушат избы. Всеми своими достижениями я была обязана вовсе не наглой нахрапистости, а умению наблюдать, анализировать и извлекать максимум выгоды из обстоятельств.
Вспомнив названные Джейком цифры, я прикинула пропорцию. Из десяти тысяч попаданцев четыре тысячи жили в лагерях. Сорок процентов. Многовато. Вряд ли каждые два человека из пяти сюда попавших были слабоумными или раздолбаями, которые работе предпочитали прозябание в резервации на крошечное пособие. Скорее, экзамен был непростым, а года не всем хватало, чтобы подготовиться к нему на должном уровне. Судя по тем нескольким фразам местного языка, которые я услышала, освоить его — задачка не из простых.