— Все умерли? — Рут прижала ладони к щекам.
— Нет. Но ни одного ребенка не удалось выносить.
— И все равно — выходит, это возможно!
— Если никому не удалось выносить и родить, какая разница? — возразил Джейк. — Все равно в итоге получается, что невозможно. Не стоит на это надеяться Вера. Кстати, наш последний попаданец, с которым я был в карантине, очень интересный мужчина. Ему, правда, уже около сорока, но… Хочешь, я его приведу в ресторан в следующий выходной? Если не понравится, сможешь хотя бы в своем клубе использовать. Он итальянец, пел в опере, преподавал вокал в академии искусств.
— Ну да, — хмыкнула я. — Прямо будет оперный певец в клубе выступать.
— Надо же ему чем-то заниматься. В местный театр вряд ли возьмут.
— Хорошо. Приведи.
Эти две загадки так плотно заполнили мою голову, что я не сразу сообразила, что больше не думаю о Йаре. Ну… почти не думаю. Во всяком случае, перестала вздрагивать каждый раз, когда открывалась входная дверь.
Ну и хорошо, пыталась я убедить себя в том, что рада этому открытию. Очень хорошо. Скоро и вовсе его забуду.
Но все же временами прибегала мысль: а жив ли еще муж Виды? А если нет, то женился ли на ней Йар?
Радовалась — если, конечно, можно так сказать — я недолго. С неделю или около того. А потом увидела на женщине в ресторане белую блузку с золотым гармом. Такая одежда действительно стоило очень дорого, и мало кто ее носил. Увидела — и сразу вспомнила наш с Джейком поход в ресторан, Виду и, конечно, Йара. И так мучительно отозвалось это воспоминание, потянув за собой другие.
Нашу самую первую встречу, когда меня занесло в этот мир. И то, как он сел за стойку и попросил сделать ему что-то на мой вкус. И ночной разговор.
Похоже, он засел во мне гораздо глубже, чем я думала. Как заноза под ногтем. Последние события отвлекли ненадолго, а потом боль стала только сильнее.
Окончательно я убедилась в этом, когда Джейк привел в ресторан того самого итальянца, действительно очень интересного.
Да ладно, что уж там. Это был потрясающе красивый и невероятно сексуальный мужчина. Пусть уже не первой молодости, но это его нисколько не портило, наоборот, придавало шарма. Четкие, скульптурной лепки черты лица, роскошная фигура, густые черные волосы, слегка тронутые сединой, ярко-голубые глаза. И мягкий бархатный баритон, похожий на вкус дорогого коньяка. Страшно подумать, каким он был лет десять-пятнадцать назад.
Увидев его в прежней жизни, я наверняка кончила бы через пять минут одного лишь созерцания. Сейчас — только и подумала: «Ох, хорош, собака! Забавно, мы с ним одной масти». Словно какие-то мои контакты окислились. Вставляешь ключ зажигания, поворачиваешь — и ничего. Нет искры.