Чем так приглянулась вампирам его кровь, Януш не знал. Но, видимо, что-то в ней всё же было — кровососам легчало, они становились здоровее на вид, почти не отличаясь от обыкновенных людей.
Янушу было их жаль. Пожалуй, именно сострадание не позволило ему закрыть глаза на то, что он видел. И в отличие от большинства тех, кому довелось побывать на Островах, он видел не монстров и не страшных чудищ, а больных и бесконечно несчастных людей, которые страстно желали, но не могли исцелиться. Начиная от коренных островитян, которых изуродовала невидимая смерть, излучаемая камнем на далёком Парадисе; карликов, которые оказались переселенцами с соседних архипелагов; и заканчивая теми же вампирами, не переносившими солнечного света — благо, солнце на Стилосе почти не показывалось из-за низких облаков — и остро, жизненно нуждавшихся в постоянном потреблении крови. Януш рассматривал все эти состояния местного населения лишь как болезни — физические слабости, усиливаемые духовной опустошённостью бедных людей. Они ни на что не надеялись, ничего не ждали, и ни во что не верили. Дети островитян даже не слышали о Едином...
Хуже всего приходилось оборотням. По словам Левана, те и шагу не ступали за пределы Стилоса — даже на островах-близнецах Шоте и Ире излучаемая камнем смерть оказывалась достаточной для организмов зверолюдей. Оборотни стремительно теряли человеческую сущность, необратимо превращаясь в зверей, и оставались бродить по диким островам, навсегда потерянные для мира людей. Николасу единственному удалось вернуться с Шота, но с тех пор рассудок оборотня всё же повредился: Ник начинал порой думать, как зверь, и прилагал воистину дикие усилия, чтобы каждый раз возвращать себя к миру людей. Лишь благодаря обществу младшего брата Ник не позволял жутким изменениям брать верх.
- Януш? - дверь вновь приоткрылась, и Леван застыл на пороге, разглядывая маленькую посетительницу. - Ты долго ещё?
- Нет, заходи, - кивнул ему лекарь. - Открой глаза, Звёздочка.
Девчушка послушно распахнула огромные глаза, доверчиво глядя на него, и лекарь в который раз проклял собственную беспомощность. Теперь, без своего дара — кто он? Чем может помочь таким, как она?
- Всё хорошо, - удовлетворённо кивнул Януш: краснота воспалённого глаза постепенно сходила на нет. - Можешь идти, красавица.
- Завтра приходить? - несмело пискнула девочка, сползая с лавки.
- Нет, - вздохнул лекарь. - Меня не будет в городе. Давай так: если не вернусь через неделю, попроси отца, пусть зайдёт к Мартину, я оставлю ему ключи от дома. Твои капли я положу на столе.