— Так не поступают, — сказал он. — Мы волновались за тебя. Олеся волновалась, — уточнил Саша. — Где ты была?
— Я что, теперь должна и перед тобой отчитываться? Сказано же вам: гуляла! А если вы так сильно за меня переживали, то чего полицию не вызвали? Сеть совсем не ловит?
— Мы хотели, — упёрся Саша, — но Миша настоял, чтобы мы подождали до утра. Мол, мало ли с кем ты там по ночам бродишь.
— И Миша оказался самым умным в вашей компании, с чем вас всех и поздравляю! А теперь, когда мы, наконец, всё выяснили, я могу собрать свои вещи? У меня автобус через час.
— Ты была одна?
Вопрос Олеси застал меня у двери комнаты.
— Это имеет какое-то значение?
— Конечно.
— В таком случае, мой ответ — нет.
Собралась я, как никогда, быстро. Наверное, потому что понимала, что если буду тянуть со сборами, то избежать новых, пустых и в большинстве своём ненужных разговоров у меня не получится. К счастью, когда я вышла из комнаты, сестра спокойный голосом сказала, что не сможет меня проводить до остановки, так как очень устала, ибо всю ночь дожидалась меня дома. Я не обиделась и даже не расстроилась, тем более, когда уже есть претендент для этой миссии.
Целых два. Да-да, когда я вышла на крыльцо, вслед со мной выбежал и Саша.
— Я провожу тебя.
— Не стоит, я дорогу знаю.
— Вообще-то я не спросил тебя, а поставил перед фактом.
Я приподняла бровь:
— Откуда такая дерзость?
— Это называется заботой, глупенькая. Просто я хочу лично убедиться в том, что ты уехала.
— Боишься, что потеряюсь?
— Боюсь, что вернёшься. Ну, ты идёшь?
Время поджимало, а знакомый звук колёс я так и не услышала. Да и все шаги на улице, как назло, стихли. Видимо, Артём в очередной раз меня обманул, а я в очередной раз поверила. Действительно «глупенькая».
— Тебе необязательно было со мной идти, я не осталась бы тут при любом раскладе, — мы побрели по дорожке.
— Почему?
— Во-первых, у меня дела в Москве, о которых я тебе говорила, а, во-вторых, меня здесь ничего не держит.
— Ничего и никто?
Я остановилась и закинула сумку на плечо.
— Никто и ничего.
Саша поджал губы:
— Ты, правда, больше не приедешь?
— В этом году точно нет. В следующем — посмотрим.
— Можно, я буду иногда тебе писать?
Мы встретились взглядами, и мне стало его жалко. Он выглядел таким несчастным, что отказать ему сейчас было бы равноценным, что взять на душу смертный грех.
— Можно. Может быть, я даже буду этого знать.
Саша грустно улыбнулся и махнул мне на прощание рукой. Он не стал дожидаться отправления автобуса; сгорбившись, Саша медленно пошёл вдоль дороги, пиная по пути маленькие камешки.