Молодой человек закрыл глаза и сжал кулаки.
— Папа, сейчас тебе лучше уйти.
— А что, Марина? Давай расскажем ему, как ты продавалась мне, когда этот слюнтяй лежал на больничной койке?
— Что значит «продавалась»? — он растерянно посмотрел на меня.
— Ты знал, что в твоей жене есть предпринимательская жилка? Рассказать тебе, как она со мной торговалась о цене своей свободы после того, как целовалась с Артёмом? Пороть тебя надо было в детстве дедовским ремнём! Может, тогда бы ты стал мужиком!
— А, может, меня просто нужно было воспитывать, чтобы я стал мужиком? Ты же сам променял нас с матерью на своих молодых подстилок!
Нервы Алексея Владимировича были не такими крепкими, как у Саши. Мужчина отвесил юноше нехилую пощёчину.
— Учить меня вздумал, щенок? Я, между прочим, предлагал тебе учиться на моих ошибках!
Усмехнувшись, он вытер кровь с губы:
— А я и учусь. Видишь, я выбрал в жёны женщину старше себе и не кувыркаюсь с малолетками.
— Если бы она не согласилась стать твоей женой, с тобой бы до старости никто не кувыркался. — прошипел старший Герц. — Посмотри на себя! Ты же ведёшь себя как тряпка! Ни одна нормальная баба с таким не свяжется по собственной воле. Только из жалости или за деньги! И то вариант «из жалости» ещё под большим вопросом! В чём ты вообще меня обвиняешь? Ты захотел эту игрушку, — он показал на меня пальцем, — так я тебе её купил! Какие ко мне ещё могут быть претензии?!
Я приподняла бровь:
— А я-то думала, что сама продалась. А тут вон оно как выходит: ты захотел, и меня купили? — я посмотрела на Сашу.
— Да кого ты слушаешь! — молодой человек чуть ли слюной не брызгал. — Он специально так говорит, чтобы нас позлить!
— Марина, ты уже умная баба, — Алексей Владимирович покачал головой, — раскинь мозгами. Ему всего восемнадцать лет, какая может быть любовь? Некоторые её десятилетиями ждут, а его что, сразу с головой накрыло? Так сказать, провалился в твой омут без памяти? — я закусила губу, и мужчина, поняв, что двигается в нужном ему направлении, продолжил. — Это была всего лишь сделка, выгодная для всех. Ты получишь признание в литературном мире, а Саша — тебя. Но ведь всё это временно, ты же понимаешь? Скоро мой сын наиграется, и вы разбежитесь. Но не переживай: твоя слава и репутация никак не пострадают.
— А Вы не думали, что, может, я хочу полюбить Вашего сына, нет?
Две пары карий глаз уставились на меня. Только в одних читалась ирония, а в других — надежда.
— Дура ты, Марина, — покачал головой мужчина, — такая же пустоголовая, как и мой сын.
Я улыбнулась: