Хотя историю и прочие предметы, где надо больше пассивно слушать, чем что-то делать, я никогда особо не любила, рассказы адьюта слушала внимательно — ведь это было не что-то далёкое и абстрактное, а самая настоящая реальность, буквально стоящая за стенкой. Впрочем, иногда речь заходила и о прошлом, но мне это тоже отчего-то казалось важным.
— Основатель Академии Джонатан Оул, по сути, никакую Академию не основывал, — задумчиво говорил адьют, а я невольно поражалась тому, насколько звучный у него голос, если столь отчётливо доносится даже через плотную кожу маски. — Он добровольно отказался от голоса и от слуха, и, погрузившись в медитацию, уйдя внутрь себя, добился небывалых успехов.
— А каких именно?
Адьют неопределённо качнул головой. Он не любил, когда его перебивали.
— Исследования именно сэра Оула были подчинены преимущественно его собственной жизни, его телу, он не был амбициозен, и жизни других людей мало его волновали. Тем не менее, именно его можно назвать первым выдающимся магом смерти. Оул мог погружать людей и животных в длительный и краткосрочный стазисы, владел всеми четырьмя стихиями одинаково легко, мог состарить любую материю, снять практически любое наложенное заклятие и сделать так, чтобы наложенные им заклятия снять никто не мог. Поднимал мёртвых, разумеется.
— Но жизнь не возвращал? — снова не удержалась я.
— Нет, — коротко ответил адьют. — Среди двенадцати первых последователей Оула вскорости произошёл не то что бы раскол… скорее, разделение. И та, и другая шестёрка магов использовала методику Оула — отказ от речи и слуха, но маги достигали различных результатов по причине того, что данная им сила изначально была разной природы.
— Маги жизни и маги смерти? — тихо спросил Вейл.
— Верно, — адьют явно собирался продолжить, но вдруг тишину нарушила Мэй: её дрожащий голосок прозвенел неожиданно громко, отчего она залилась краской от шеи до самых корней волос:
— Пр-ростите, отказ от речи и… слуха?
Мы с Леном тоже выжидательно замерли.
— Совершенно верно, — спокойно ответил адьют. — Первый курс Академии предполагает безмолвие адептов. Второй — тишину. Разве вам не рассказывали?
…Нет, нам ничегошеньки не рассказывали. Демоны! Как мы должны будем учиться, если нас лишат даже возможности слышать?! Демонов Джонатан Оул с его новаторским подходом к образованию…
Мы сидели в пустующей допросной — скорее всего потому, что здесь было безлюдно и тихо — оставалось только порадоваться тому, как мало в нашей стране не законопослушных граждан, но порой мне казалось, что адьют просто постепенно решил приучать нас к этому неуютному местечку.