Его запах я узнаю из тысячи. Это аромат опасности. Аромат Шмидта.
Мужчина ожесточенно впечатывает меня в машину, заставляя больно удариться спиной. Прижимает дуло пистолета к моему животу.
Глубокий мрак ночи не позволяет ему разглядеть моё лицо. Это и спасение, и страшное наказание.
Следуют грубые слова, заставляющие вздрогнуть:
— Не рыпайся. Скажешь, кто тебя подослал, и я подарю тебе быструю смерть. А не скажешь, — чувствую кривую усмешку, — буду пытать. Долго и со вкусом.
Проклятье. В этот раз я попала по полной.
Резкий всплеск адреналина подстегивает мою реакцию, и я даже не успеваю хорошенько обдумать следующий шаг, как в одно мгновение моя ладонь быстро снимает ствол с предохранителя и наводит дуло чётко между его ребер.
— Я же говорила, что в следующий раз встречу тебя с автоматом, — почему-то именно эти слова слетают с губ. Сами собой, словно чужие.
Нужно быть настоящим безумцем, чтобы так глупо рассекретиться. Но, с другой стороны, в этом есть определенная логика — раз я не смогла победить Брайса, то чего уж говорить о Шмидте — ходячей машине смерти и разрушения? Вдруг убьёт, а я и пискнуть не успею?
Остается надеяться, что он опустит револьвер. Иначе страшно подумать, какого рода пытки он решит попрактиковать на мне.
Пытаюсь вырваться, но впустую. Лишь сильнее прижимает к себе.
В воздухе появляется ощутимая пульсация, словно напряжение, повисшее между нами, тяжёлым грузом ложится на плечи и придавливает к земле.
Он ничего не говорит, но по гробовому молчанию я чувствую, что дело обстоит не лучшим образом.
Мне стоило промолчать. Может, тогда бы и пронесло?
Мысленно усмехаюсь: «Как наивно. Да что бы я ни сделала, он всё воспринимает, как очередной повод надавить».
Хватка усиливается. Голос отдаёт низкой нотой неприятного озноба:
— Так ты теперь с ним? — хрипло усмехается. — Не тех ты защитников нашла. Ко дну полетишь быстрее пули.
— Ты прав, — со страху, наверное, потешаюсь, — возможно, так и будет. Но, по крайней мере, я сама это выбрала. Меня никто не принуждал, не насиловал и не унижал.
Расчетливо лгу, желая сделать ему больно. Вздергиваю подбородок. Тупо тяну время, чтобы Брайс успел прийти на помощь.
Чёрт возьми. Почему он не возвращается?
Счёт времени идёт на секунды. А если точнее — на доли секунд. Пушку Шмидт не опускает. Холодит металлом кожу. Даже сквозь непроглядную темноту я интуитивно чувствую, как полыхают его глаза.
— Когда я успел тебя изнасиловать? — кривит губы. — Что-то никак не могу вспомнить. Может, ты начала путать сны с реальностью?
Нервы на пределе. Я сжимаю руки в кулаки, сильнее надавливая пистолетом на его ребра.