— Э! Тоже мне сестра называется! — сын вбежал в комнату, топая, как маленький мамонтенок и запрыгнул на кровать, подбросив нас на пару сантиметров в воздух. — Бабушка сказала тебе не будить Муню. Она звонила в больницу, сегодня красный код.
— Красный — синий, а я просто соскучилась, — проворчала Мила и зарылась глубже в одеяло, не забыв показать язык брату.
— Иди ко мне, мой мужчина, — я ухватила его за ручку и уложила за собой, прижав его теплую ладошку к щеке.
"Красным" принято было считать тяжелую смену, после которой Буля тщательно оберегала мой сон. Но деточки выискивали всевозможные варианты, лишь бы просочиться в спальню матери.
— Ладно, бандиты, уговорили. Идем в парк развлечений, но потом…
— Что? — в один голос спросили они.
— Потом Ванюша молча сидит в кресле у парикмахера, пока ему отрезают его длиннющие пакли, закрывающие красивые карие глаза, а Мила с радостью открывает рот, чтобы дядя-стоматолог осмотрел ее зубы. Договорились?
— Нет! — снова хором ответили дети.
— Ну, окей. Мое дело — предложить, — я вновь упала на кровать, накрывшись одеялом с головой. — Пять, четыре, три..
— Ладно, уговорила, — проворчал Иван, скатываясь с кровати. — Мам, мне кажется, что ты выбрала не ту профессию. Тебе бы в дознавательном комитете работать. Паяльники, там, молотки всяческие, пилы…
— Но только если мне ничего не будут сверлить, — очнувшись пропищала Мила, закрыв рот своими пухлыми ладонями.
Я улыбнулась, рассматривая дочку, которая растет так быстро. Дети, как песок, сладкие моменты детства утекают сквозь пальцы, пока взрослые работают, пытаясь доказать что-то. Кому я пытаюсь что-то доказать? Себе? Ведь, могла бы просто ходить на родительские собрания, делать с ними уроки. Провела рукой по тонким светлым волосикам, чуть пропустив их меж пальцев. Уже почти восемь лет. Как много…
— Поздно, сестридзе, поздно. Мы уже дали свое согласие. Променяли свои принципиальные позиции на кино и пару часов в развлекательном центре, — Иван в прощальном жесте провел ладонью по волосам, завивающимся у шеи.
Стало так трудно прижать сына к груди, он смущался и пытался отгородиться от приливов материнской ласки. Лишь иногда, подходил и обнимал со спины, зарываясь носом в волосы, глубоко вдыхая, а потом смеялся, говоря, что от меня постоянно пахнет клубникой.
Я до сих пор не понимаю, как могла пропустить взросление, он вытянулся как-то быстро, забыв спросить родительского разрешения. А серьезность в его карих глазах стала такой реальной, что приходилось спрятать подальше свое дикое желание "посюсюкаться".