— Пупсеныш мой…
— Быстро оделась и через пять секунд чтобы здесь была.
Поняв в какой ситуации она оказалась, перечить мне не стала, мигом побежала в сторону гостиной.
Блять. Идеально. Сейчас по камерам смотрят охранники и лезут к себе в ширинки.
Подошел близко к углу комнаты и показал пальцами, чтобы выключили к чертям всю систему безопасности. Медленно маленький красный огонек погас, доказывая то, что они и вправду наблюдали, выполнили приказ тут же, ведь сюда и смотрели.
Через несколько минут подошла Адлер и покорно села передо мной, будто ничего и не было.
— Чей это ребенок?
Медлить не стал, прямо в лоб спросил. Ох, как нахмурилась и глазки забегали.
Хабалка!
— Наш, конечно, — ответила громче и сразу, сама того не ожидая, и тихо добавила, — ты хоть представляешь сколько я перенесла операций после ребенка? У нее была слишком большая голова, и у меня ТАМ все сильно порвалось.
Она кокетливо улыбалась, указывая глазами на предмет своего повествования.
— У меня пропала вся чувствительность. Представляешь? Была такая дырка, что только три лучших хирурга нашей страны смогли зашить красиво и узко, как я желала.
Молниеносно встал и поднял ее со стула, потянув за шею, как когда-то одного пьянчугу, который решил, что капот моей машины напротив дорогого ресторана-это кровать в его спальне.
— Если ты, блять, сейчас не ответишь на мой вопрос, такая же дырка будет в твоей голове, и сомневаюсь, что твою головушку эти твои три лучших хирурга смогут зашить так же первоклассно, как то, что находится между ног.
Она не вырывалась, лишь с прищуром смотрела на меня, будто здесь она хозяин положения. Еще одна херовая черта ее херового характера. В любой ситуации не показывать слабость и вести себя как гордячка. Я уважаю такое поведение, но в ее ситуации оно было бессмысленным.
— Наш это ребенок, пупсеныш. Ты же видел ее, вылитая я до пластики, ей, кстати, тоже она понадобится, больше чем мне, нос твой, слишком мужской и совсем грубый. С таким носом она никогда замуж не выйдет, да и парня-то не найдет, все шарахаться будут.
Никогда бы не подумал, что ударю женщину. Я считал это грехом, наблюдая за мужчинами, которые поднимают руку на женщин. Но нет, блять. Они нас доводят настолько, что мысли о потенциальном грехе уходят на последний план.
Хабалка резко выпрямилась, протирая щеку ладонью, между пальцами которой наблюдался краснеющий синяк. Зная свою силу, стоит ожидать, что через пять минут этот синяк будет черным.
Блять. Она явно даст интервью желтой прессе.
— Не ожидала… — ее голос резко стал жестоким, капельки кокетливости резко исчезли из него, — не боишься, что завтра весь мир узнает, что ты бьешь женщин?