– Светло ещё, – огрызнулась Камилла.
– Ну хоть отодвинься от меня, – нахмурилась соседка. – Вон, вишь, покупатель летит! Явно при деньгах, небось встречать приезжих!
Камилла оглянулась на въезд на причал: и впрямь прилетел удалец, верхом на роскошном вороном жеребце – целое состояние стоит, как пить дать – да с целой свитой сопровождающих. Увидев, что разгрузка корабля уже началась, тот спрыгнул на дощатый настил пристани и размашистым, нарочито уверенным шагом направился к трапу. Камилла успела разглядеть болезненно-бледное молодое лицо, обрамлённое светлыми же волосами, прихваченными серебряным обручем. Руки оказались унизаны драгоценными перстнями поверх кожаных перчаток, богатый плащ не скрывал ни дорогого камзола, ни сияющего амулета на нём.
– Купите цветы прекрасной даме! – встрепенулась торговка, как только тот приблизился. – Свежие, лучшие розы во всём Стоунхолде!
Благородный её даже взглядом не удостоил, проходя мимо ограды к пристани. Камилла фыркнула, покачав головой.
– Тут и сил тратить не стоило, тётушка, – с интересом приглядываясь к остановившемуся у въезда в порт экипажу, усмехнулась дочь Рыжего барона. – Видно же, человек при деньгах и встречает подобную же девицу. Что ему твои чахлые бурьяны? У него своего добра навалом, от собственных, поди, садовников.
Торговка проводила взглядом роскошную корзину свежайших душистых лилий, которую нёс за богатым господином слуга, и даже руки с букетами опустила.
– За седмицу едва ли с дюжину продала, – пожаловалась цветочница. – Чем внучку сегодня кормить буду?
Камилла пригляделась к хваткой, загоревшей почти до черноты женщине, и устыдилась: тяжким трудом давался той хлеб, и насмешек поверх и без того несладкой жизни цветочница не заслуживала.
– Может, хоть этот купит? – с надеждой глянула торговка на вышедшего из экипажа высокого господина в чёрном камзоле. Сощурилась подслеповато, пытаясь разглядеть возможного покупателя.
– Вряд ли, – не стала обнадёживать Камилла, разглядывая холодное и уже немолодое лицо, зачёсанные назад волосы и аккуратную круглую бородку, обрамлявшую тонкие, плотно сжатые губы. Этот мужчина двигался неторопливо, заложив руки за спину; простой тёмный плащ с алым подбоем не скрывал ненужную роскошь и не служил украшением к обманчивой простоте убранства, но Камилла буквально кожей ощутила исходящую от него опасность. – Этот вообще садовников не держит. И в садах у него вместо цветов и благоухающих кустов – слизь да болота, судя по кислому виду. Такое ощущение, что болотная вонь ему въелась в кожу – морщится, словно дерьма нюхнул.