Убью ублюдков. Найду и заживо закопаю. Перед глазами пелена с запахом крови. Сжимаю со всей силы руль, от чего слышится громкий скрежет. Должно быть я сейчас на разъярённого быка перед родео похож. Пара из ушей только не хватает.
— Дай свой телефон, я напишу маме, что остаюсь у подруг, — говорит еле слышно, когда заезжаю во двор.
— Он в кармане.
Открываю для нее дверцу. Так хочется на руки взять и утащить в свое логово, повесив на дверь табличку «Не беспокоить». Но Алиса тот еще цветочек с шипами. Не позволит мне этого сделать.
Молча проходим в дом. Поднимаемся по лестнице. Каждый скрывается в комнате. Замираю на пороге своей, тяжело вздыхаю, качаю от досады головой и целенаправленно направляюсь к Алисе.
Дверь слегка приоткрыта. Вижу, как она сидит на кровати, прижав телефон к уху и пытаясь одновременно от платья избавиться. Любуюсь совершенной девушкой, которая что-то в моей душе зажгла по-новому.
— Да, мам, я у Светы останусь. Мы так давно все вместе не собирались, — врет и не краснеет. — Нет, думаю, что завтра к обеду приеду. Совсем чуть-чуть. На ногах можем себя держать, — ну я бы так не сказал. — Хорошо. Спокойной ночи тебе и папе.
Отключается. Откладывает телефон. Пару секунд смотрит в одну точку, сжимая руки в замок. После чего подходит к шкафу, который я набил одеждой. Распахивает дверцу и с остервенением начинает доставать оттуда вещи. Рвать и кидать на пол.
— Эй, прекрати! — врываюсь в комнату, успевая вовремя увернуться от летящего в мою сторону ремня. — Алиса, успокойся.
Пытаюсь ее обнять, прижать к себе, но вновь получаю разъяренную фурию как в том переулке. Так и чувствую жар ярости, исходящий от ее тела. Того и гляди расцарапает мне лицо ногтями, впившимися мне в запястье.
— Кого ты хотел увидеть, покупая эти шмотки? — машет перед лицом кожаной юбкой. — Шлюху? Идеальную игрушку? Просто девку, которую можно шпынять по каждому поводу?
— Алиса, давай с тобой спокойно поговорим, — бьет по рукам, чтобы не прикасался.
— Время разговоров кончено, Тимур. Да и что нам обсуждать? Мой побег? Якобы предательство с моей стороны? Или твою слепую веру в родных, что выставили меня настоящим монстром?
— Почему ты не рассказала мне о ребенке? Почему не позвонила из Нью-Йорка? Ведь наверняка была куча возможностей.
Снова обвиняешь ее, Воронцов.
— А ты почему не предпринял попыток меня разыскать? — горько усмехается. — Можешь не отвечать, — взмахивает рукой, не давая мне и рта раскрыть. — Лучше же мамку слушать. Вникать в каждое ее слово, чем о любимой девушке подумать.
— Послушай, — провожу ладонями по лицу. Похоже ни к чему мы не придем сегодня.