Сначала я еле-еле передвигаю ногами, стараясь не рухнуть мордой в пол. Последний раз рассекал корт в шестнадцатилетнем возрасте. Уже десять лет прошло, как не гоняю.
Потом Алиса обнималась с перилами, не решаясь двигаться дальше. Она выглядела еще неуклюжее, чем я. Как ребенок, впервые научившийся ходить.
Качала головой, когда я уговаривал ее подъехать ко мне и довериться моим крепким рукам. Смеялась от своей собственной неловкости.
— Иди-ка сюда, — под ее громкий визг на весь центр, хватаю Алису за талию и утягиваю на середину корта.
Боже! Пальцы покалывают мелкие импульсы. В нос ударяет цитрусовый аромат духов. Сердце так сильно бьется в груди, что сейчас выпрыгнет и пойдет гулять как в мультиках Warner Bros.
— Теперь тебе не страшно? — шепчу в макушку, наслаждаясь близостью ее миниатюрного тела.
Какая же она маленькая. Нежная, милая. Как невинный ангел, у которого…
— О Боже мой! Тимур! — морщусь от прикосновения чужой руки к плечу.
Если с Алисой сплошное удовольствие греет душу. То при виде рыжего силикона с красными губами отвращение вызывает приступ тошноты.
Хочется помыться, а одежду сжечь.
— Отпусти меня, пожалуйста.
Алиса дрожит, вырывается. Ей неприятно быть в обществе девки, с которой я наверняка когда-то спал, но даже имени ее не помню. Обычный одноразовый секс.
— Спокойно, кошечка, — еще крепче сжимаю, держа ее руки в своей, чтобы ногти в ход не пустила.
— Тимурчик, мой дорогой, — голос грубый. То ли пропитый, то ли прокуренный. Явно я трахал ее в далеком прошлом. — Давай как-нибудь встретимся. Вспомним былое. Я — Карина.
И что теперь? Дать ей медаль за смелость?
Эту идиотку совсем не смущает Алиса у меня в объятьях. Деваха просто выпячивает вперед грудь, предлагая себя на блюдечке.
Такое меню мне не интересно. Сыт по горло. Да и дружок никак не реагирует. Правильно, мальчик. Мы не бросаемся на силикон. Это ка-ка.
— Если нужен трахарь, советую поймать попутку и отсосать водителю. Рот у тебя явно рабочий, — там не рот, а огромная пасть. Как у акулы. — Всего доброго, Карина.
Подталкиваю Алиску вперед, оставляя охреневшую бабу позади.
Насрать! Она мне не интересна. А вот маленькая проказница, проехавшаяся мне по ноге, очень даже волнует. Что верхнюю голову, что нижнюю.
— Свидание еще не окончено, моя милая, — разворачиваю ее к себе, приподнимая голову за подборок.
Глаза на мокром месте, губки дрожат.
Вытираю тыльной стороной ладони слезы со щек, ощущая невероятную нежность к этой девчонке.
Крыша опять едет в далекие края. Мозг вообще плывет. Только интуиция что-то барахлит. Подкидывает странное предчувствие.