— Пустите! — беззвучно, глотая буквы. — Я не пойду!
Меня не слышат. Не реагируют. Не удерживают, но что-то не дает мне выбраться. Давит на плечи, вынуждая упасть на колени. Из-за чего воздух вышибают из легких. Трудно дышать. Крик застревает в горле.
Все тело пылает в агонии. Сердце барабанит как бешеное, с каждым ударом бьется об грудную клетку. Резкая боль внизу живота заставляет рухнуть на пол и принять позу эмбриона. Очень больно. Адски. Как будто режут раскаленным железом. На живую. Сдирая огромные кусочки кожи. Сильнее сжимаю ноги, которые охватывает странное тепло. Трогаю себя руками.
Кровь. На пальцах. Руке. На полу.
Она повсюду. Кажется, будто все в комнате ею окрасилось. Как будто тону в этом океане крови. Стальной запах, смешанный с чем-то более неприятным. Проникающим внутрь. Убивающим все. Отравляющим каждую клеточку. Забирающую душу. Куда-то вдаль. Туда, где никого и ничего нет.
Пустота. Черная, мерзкая, вызывающая страдания.
Перед глазами все расплывается. Оказываюсь в какой-то невесомости. Парю над землей. Резко падаю на холодный стол. Яркий свет слепит глаза. Жмурюсь, стараясь разглядеть все вокруг.
Стерильная операционная. Туда-сюда снуют несколько человек в белых халатах. Переговариваются, показывают на меня пальцами. Что-то достают из небольшого чемоданчика. Хирургические предметы. Много, разных размеров.
— Нет! Не надо! — снова слова растворяются в воздухе.
Не понимаю, что кричу. Чье-то имя. Громко, захлебываясь в слезах.
Руки тянут в разные стороны, чем-то крепят. Ноги сами по себе разъезжаются. Боль. Дикая. Невыносимая. Еще сильнее, чем была. Не могу ее выносить. Терпеть нет никаких сил. Лучше умереть. Покинуть этот мир. Стать невидимой оболочкой. Просто воспоминанием для всех вокруг. Сейчас. Навсегда. На веки вечные.
— Алиса! — голос издалека, так не похожий на шепот столпившихся передо мной людей. — Алиса, мать твою!
Еще громче. Где-то совсем близко ко мне. Фигуры дергаются, когда кто-то вламывается в помещение. Испаряются. Меня никто не держит. С болью я уже свыклась. Она мне стала родной.
— Алиса, просыпайся! — мужские руки встряхивают. — Открывай глаза, Задорожная! Ну же… давай.
Спина отрывается от стола. Голова дергается, словно держится на одной единственной ниточке. Полнейшая прострация. Вакуум, откуда нет выхода. Точка не возврата.
— Алиса!
Щеку обжигает резкая боль. Майка липнет к мокрому от пота и… воды телу. Не могу открыть глаза, словно кто-то клея в них налил. Руками шарю по простыне. Ноги упираются во что-то мягкое, судя по всему живое.