Не торопится. Хватается за футболку и осматривает меня сверху, пока я смело хватаю себя за грудь. Чуть сжимаю. Для него.
– Пока ты там стоишь, я представляю твои руки на себе, – заигрываю. Чтобы поторопился. Секунда – и никакой футболки нет. О, да… теперь роскошный вид идеального пресса радует глаз.
– Можешь представить много чего, – дерзко кидает.
Минус и так расстёгнутые брюки. Падают на пол. А за ними летят и трусы, открывая взору то, что минуту назад довело меня до первого оргазма.
Я рассчитываю как минимум на четыре.
– Ты чего улыбаешься, а? – Назар в какие-то мгновения оказывается надо мной.
– Представила кое-что, – решаю схитрить и сохранить в тайне то, что мне однажды сказала Карина.
– Не надо представлять, – в этот раз ни капли игривости в словах. – Я воплощу всё в реальность. У меня есть много желаний. Но так и быть. Что ты хочешь, чтобы я с тобой сделал?
Вихрь разнообразных картин проносится перед глазами.
И вместо того, чтобы выбрать что-то одно, я тихо выдыхаю:
– Всё…
Пошлая усмешка говорит сама за себя.
Как и мужчина, который обхватывает одну мою ножку, отводит в сторону и прижимает к корпусу. И быстро, словно выстрел, входит в моё влажное, податливое тело.
– Как скажешь, мелкая.
– Мне кажется, – проговариваю с трудом. – Ты вывихнул мне ногу.
– Может быть, – и это всё, что он может мне сказать? Устроился-то он хорошо! Обнимает меня за обнажённую талию, уткнувшись носом в шею.
Ла-а-адно, ему можно, заслужил.
Сегодня такое делал… Я уже боюсь, что среди такого потока спермиков, ребёнок у меня будет не один…
– Прости. Увлёкся.
На его извинение хочется заурчать как кошечка.
– Ладно, – даже не сопротивляясь, прощаю его. Настроение у меня отличное. Правда каждый раз, когда я думаю, что мне скоро возвращаться домой – в груди сердце сжимается. Не хочу. Мне нравится и здесь… – Эх, домой скоро.
– Оставайся, – трётся носом о нежную, и уже давно клеймённую его губами кожу. – Снова озадачим твоего отца. Подумает, что ты осталась у своего парня. И потом, на правах информатора, я солью наши отношения.
Глаза расширяются от испуга.
– Ты же шутишь?
– Нет, – предельно серьёзно кидает. – Так и скажу ему. Вчера ночью мои губы были на губах его дочери. Пусть сам думает на каких именно.
От его слов щёки сами вспыхивают от смущения.
Дурак…
– Шутки у тебя не очень, – бью его в плечо. – Будешь продолжать – больше не дам. Ни тех, ни этих.
И показываю на нижнюю губу. Он не видит, но ради этого отрывается от шеи и кидает вопросительный взгляд.
– Вот так-то, – гордо вздёргиваю подбородок.
– Ребёнок нужен тебе, – хмурится. – Страдаю я.