— Ладно, — вынужденно соглашается Глеб. — Но всё-таки позвони, когда приедешь в «ЛяФам».
Я спешно целую его в губы и убегаю. По дорогу захожу в аптеку, чтобы купить зеленку и антигистаминные. Пишут, что они помогают снизить воспаление, а состояние Глеба крайне плачевное — всё лицо и голова практически сплошь покрыты волдырями.
В ресторане Татьяна отдала мне пакет с документами, но при этом не задала ни единого вопроса, только взглянула на меня оценивающе. Интересно, она так и продолжает верить в легенду о том, что я дочь владельца? Вряд ли. Татьяна умная женщина и скорее всего сразу же поняла, что к чему. Только теперь она удивляется, что именно я по каким-то причинам приехала по поручению Глеба. Видимо и о наших отношениях она тоже подозревает.
Ну и ладно. Почему-то мне не хочется думать еще и об этом, а по сему я отправляюсь прямиком домой.
По дороге у меня звонит телефон. Смотрю на дисплей и не могу скрыть своего удивления: «Тётя Зина». После нашего расставания я даже представить себе не могу, о чём нам с ней разговаривать. Ну разве только у неё снова ко мне какие-то претензии по квартире. Ну уж нет, я не собираюсь приходить и делать ей ремонт за просто так. Она выставила меня с ребенком на улицу, и я ничего не хочу о ней знать.
Я выключаю звук, не собираясь отвечать. Но звонок повторяется.
Ладно. Придётся ответить и показать раз и навсегда, что не намерена больше плясать под её дудку.
— Николь, хорошо, что ты ответила, — голос Зинаиды Родионовны вопреки моим ожиданиям вовсе не такой уверенный. — Я должна тебя предупредить об опасности, — я настораживаюсь. Всё-таки сон был не просто так… — Это не телефонный разговор, приезжай ко мне, как только сможешь. Это очень важно!
Глеб
Заболеть ветрянкой в 36 лет — это смех сквозь слёзы. Как это возможно, если я точно помню, что болел. Или нет?
— Мам, привет, — не выдержав раздирающих память мыслей, звоню той, кто знает обо мне больше, чем я сам.
— Это кто? — доносится невозмутимый голос моей роднули. — Мужчина, вы куда звоните?
Ну конечно она меня узнала! Просто я не звонил, наверное, с неделю, и мама, похоже, обиделась на меня.
— Вам звонит ваш блудный сын, который готов пасть к вашим ногам и молить о прощении.
— Не знаю, о каком сыне вы говорите. У меня только внучка. Она не забывает про свою бабушку и звонит каждый день мне или деду. Поэтому если у вас что-то важное — передайте через неё.
— Мааам, ну простииии! Я больше не буду! — канючу, как ребенок.
Дело в том, что с ней я себя именно так и чувствую. Мама всегда была строгой, но никогда не отталкивала меня. Журила за проделки, но даже в самом тяжелом переплете я твердо знал, что у меня надежный тыл — мои родители. Каким бы я ни был, они поддержат и не откажутся от меня.