Бледная, с темными кругами под глазами и пылающими щеками. Из проколов на губах струится кровь, стекая по подбородку на шею. Капает маслянистыми струйками на грудь, заливает кожаную куртку и рубаху. Меня колотит сильный озноб, а мощная аура целительницы — поблекла, став серо-землистой в крупных вмятинах.
— Н-нет, — на силу ворочая языком, я успокоила друга, аккуратно высвобождая локти из сильных пальцев. Сделала долгий вдох и, совладав с эмоциями, прошептала: — Форпосту грозит беда.
Ловец насторожился.
— Какая?
— После полуночи явятся вампиры.
— Откуда узнала?
— Не важно. Я ему верю.
Дверь таверны громко скрипнула. На крыльцо выбежали Адель, Тэвиал и остальные. За спиной возник хмурый Кассиан, обдав жаркой волной негодования.
— Ева, — воскликнула принцесса, первой слетая по ступеням и протягивая платок, — ты ранена?
— Нет, — зажав платком исколотые губы, я в двух словах поведала о планах кровопийц.
О встрече с мужем умолчала. О нашем поцелуе тоже. И, само собой, скрыла предостережение о том, что мне грозит серьёзная опасность. Сочла правильным сначала обдумать это лично.
Зар Аэно выслушал, нахмурился и, опуская глаза, позволил себе мимолетный взор по фигурке Адель. Девушка отзеркалила презрением. Встала к дракону полубоком, глядя куда угодно — только не на него.
Он дернул бровями, зло сплюнул через плечо и отдал чёткий приказ:
— Возвращаемся.
* * *
Мы минули надвратную башню за два часа до полуночи. Мужчины отправились в штаб, а я и Адель свернули в лазарет. Требовалось обработать мои горящие от боли губы, и после подготовить помещение на случай поступления большого количества раненых.
Когда мы вошли, Аркус ошарашенно вытаращил глаза:
— Больше никаких увольнительных, леди.
— Сами не попросим, — отмахнулась принцесса, помогая мне сесть на свободную кровать и давая возможность целителю — залечить проколы.
— Расскажешь, кто такими наградил? — Полюбопытствовал старик, после того как снял с губ припухлость, перехватил мою руку и поделился исцеляющим теплом.
— Нет, — качнула головой, замечая странную ухмылку на лице принцессы. Кажется, Ади догадывается, кто мог столь собственнически целовать меня среди морозной ночи.
Потом обсудим подробности.
Заодно потребую от подруги объяснений насчёт тех удивительных искорок, окруживших ее и Кассиана в таверне. Что-то же они означают? Не зря, заметив яркие всполохи, посетители благоговейно притихли, а Кобольд напрягся.
Рин Ори дал нам двадцать минут: принять душ, переодеться и привести себя в порядок. Когда мы спустились обратно, он окидывал почти пустой лазарет мрачным взглядом.