— Ну-ка, ну-ка, — поворачиваю голову. — Эй, Хохлома!
Друг поджимает губы. Вот черт!
— Ты уже с ним говорил?
— Он звонил перед тем, как ты пришла. Был очень расстроен.
— Ну еще бы, — усмехаюсь. — Я ведь ему так и не дала. Все старания бедного парня напрасны, — трижды цокаю языком, будто недовольна сама собой.
— Думаю, дело не только в этом. Он мне тоже не объяснил толком причин, но…
— Не вздумай сейчас начать оправдывать его или петь мне про то, что чувства превыше всего и нужно просто уметь прощать, — обрубаю его довольно грубо.
— Не буду, но… Риша, все иногда совершают ошибки.
— Так не мешай мне совершать свои, — перекрываю Ярославу дорогу, повернувшись к нему лицом. — Мы уже на середине. Дальше я сама, — чмокаю его в щеку и буквально убегаю, еле разбирая дорогу.
Стас
Осознаю ли я тупость своего поступка? Осознаю. Пытаюсь ли я все исправить? Пытаюсь! Звоню, пишу, даже домой к ней прихожу, потому что следующие несколько дней Риша не появляется в центре. И…
Ничего.
На звонки она не отвечает, сообщения читает, но тоже оставляет без ответа. Дверь в квартиру не открывает. Полный игнор, и это хуже всего. Я думал, она будет скандалить, кричать, может даже побьет меня, это бы значило, что не все еще потеряно, но нет. Тишина. Пустота. Отчаяние.
Единственный козырь, который у меня остается, это генеральная репетиция. До концерта всего три дня и нужно устроить прогон номеров в костюмах и засечь время, чтобы вставить в программу. Надеюсь, что она придет. Очень. И не из-за номера, а потому что я безумно скучаю по ней. По нам.
Концертный зал пуст. И это не моя уловка. Мама просила меня прорепетировать номер отдельно от всех, чтобы оставить интригу. Она хочет увидеть его впервые во всей красе. Сижу на краю сцены, с замиранием сердца ожидая свою… Даже занозой не могу ее называть. Таким ушлепком себя чувствую.
Риша входит в зал через заднюю дверь, и мне становится в сто раз хуже, чем было. Зато я вижу, что мои сообщения она точно читает. На ней платье для выступления, я оставил его в раздевалке за полчаса до нашей репетиции. Длиной до колена, нежно салатовое под цвет глаз Риши Мариновны. Зритель этого не заметит, но если откровенно, я выбирал платье больше не в угоду номеру, а в угоду себе. Легкая ткань юбки-разлетайки подпрыгивает при каждом шаге девушки, и мое сердце подстраивается под этот ритм.
Платье было готово еще неделю назад, но я берег момент их воссоединения с Ришей напоследок. Как идиот с упоением представлял ее первый выход в нем ко мне. Она ругалась бы, отчитывая меня за дурацкий цвет и фасон. Сказала бы, что оно ей не подходит. А я бы прижал ее к себе и заткнул долгим поцелуем, а потом без устали шептал бы, что она самая красивая и невероятная девушка, которую я видел.