— Иди, рыцарь. Я сгоняю в уборную, а потом вызову себе такси. Мои ноги все еще не готовы к танцам.
— Я тебя провожу.
— Яр… — бросаю на него испытывающий взгляд. — Я не хочу лишать тебя секса. Ты потом грустный ходишь. Все будет в порядке. Напишу, как буду дома.
Легонько хлопаю его по животу тыльной стороной ладони и начинаю пробираться сквозь хаотично двигающиеся тела и летающие руки.
* * *
Из отражения в зеркале на меня смотрит почему‑то очень печальная девушка. Может, все дело в платье? Да. Это оно виновато. Тупая тряпка, которая делает меня какой‑то размазней. Оно действительно красивое, хорошо сидит и я в нем совсем не похожа на пацанку, но это ведь не настоящая я. А какая я настоящая?
О‑о‑о… Синие думки самые тупые. О жизни, о мире, о самом себе. Нужно срочно ехать домой и ложиться спать. Выхожу из туалетной комнаты и с перепугу чуть было не залетаю обратно. Хорошо, что мозг все‑таки еще работает, поэтому вскидываю подбородок и гордо собираюсь продефилировать мимо своего бывшего.
— Привет, — произносит Горошек, когда я равняюсь с ним.
— Пока, — выплевываю я, делая следующий шаг, но Ваня преграждает мне путь.
— Никогда не видел тебя в платье, — он изучающе рассматривает мой наряд.
— Ты видел меня и без него. Неужели, так лучше?
— Я звонил.
Ого. А Горошек, оказывается, может огорошить не по‑детски.
— Поздравляю с приобретенным умением. Что дальше?
— Ты меня заблокировала.
— Да ладно? — усмехаюсь. — И это тебя удивляет?
— Зачем ты это сделала?
Смотрю в серые глаза бывшего, и хочется послать его на три веселых буквы. Почему парни такие тупые? Что ему нужно?
— А зачем ты звонил?
— Хотел поговорить.
— О чем? — не сдержавшись всплескиваю руками. Так меня он бесит. — О чем нам говорить? Ты меня бросил. У тебя есть новая девушка! По‑моему, ты мне все сказал тогда. Не переживай. Я не забыла, — стучу себя пальцем по голове. — Могу повторить слово в слово.
— Риша… — мягко говорит Ваня, и я чувствую, как начинает щипать в носу.
Вот почему я встречалась с ним пять гребаных месяцев, потому что благодаря этой его интонации верила, что действительно дорога ему. Что он меня… Нет. Признаний не было, но я совру, если скажу, что не хотела их услышать.
— Что, Риша? Что?! То, что я надела платье, не сделало меня другой. Я все еще истеричка, не умеющая держать себя в руках. Грубая и злобная. Такая, которую ты никогда не смог бы полюбить.
— Я скучаю, — произносит Ваня, опуская голову.
Это еще что такое?
— Иди к черту! Ой, нет. Иди к своей феечке. Она тебя успокоит. Будет хохотать в ладошку и гладить по головке за каждое твое действие. А как она тебе в постели? М? — шагаю к нему ближе, словно на разборках. Еще чуть‑чуть и я его ударю. — Лучше чем я? Делает все, что ты просишь? Позволяет помыкать собой ради твоего удовольствия?