Злодей же.
В целом, представление проходит даже весело. Не помню, когда в последний раз чувствовал себя так круто. Чувствовал себя частью команды. А нет… Помню. Год назад. На последнем выступлении за границей, пока еще верил, что мои «Фениксы» могут взлететь. Кажется, это было только вчера…
* * *
Стоит мне чуточку расслабиться, пока Кирилл фотографирует детей с черепахами, как ко мне снова несется маленькое исчадие ада. И это я не про Ришу, если что. Мальчуган, который, по всей видимости, решил меня доконать. Именинник.
— Плохой! Шледдал — плохой! — вопит он и бьет меня по ноге.
— Ау! Драться нехорошо, — наклоняюсь к мальчику и получаю крохотной ладошкой по башке. Хорошо хоть она не моя.
— Челепахи! Мочи его! — орет главный ребенок на празднике, наяривая вокруг меня.
Плохо, что я не могу провести воспитательную беседу. Риша предупредила, что если кто-то из детей пожалуется, то денег им не видать. А так хочется пойти в атаку лоб в лоб, честное слово.
— Илюша! — кричит Микеланджело и мальчуган бросается к нему, то есть к ней.
Риша в костюме черепахи выглядит очень забавно, и… Нет-нет. Я больше не шучу на этот счет даже в мыслях. Мало ли. Еще прочитает. Кто знает, какие еще у нее суперспособности? Я слишком ярко представил все то, что она обещала сделать со мной. Оно того не стоит.
Илья вместе с Мики за руку подходит ко мне и корчит страшную рожицу. Обожаю детей…
— Илюш, мы ведь уже победили Шреддера. Он больше не злой, — объясняет Риша.
— Плавда? — мальчишка удивленно распахивает свои огромные голубые глаза.
— Да! — соглашаюсь со всей серьезностью.
— И вы тепель что? Длузья? — недоверчиво спрашивает ребенок.
— Конечно! — весело подтверждает Риша.
— Обнимайтесь! — приказывает Илья, складывая руки на груди и притопывая маленькой ножкой в черной сандале.
Вот это поворот. Хорошо, что Риша не видит, как я беззвучно смеюсь. Может, мальчуган еще и поцелуй потребует?
— Мы пожмем друг другу руки, заключая перемирие, — Риша протягивает мне ладонь в зеленой перчатке.
— Нет! Мама говолит, чтобы помилиться и стать длузьями, нужно обняться, — ребенок непреклонен и все больше хмурит брови.
Хватаю Мики-Ришу за руку, сталкивая нас мягкими лбами, и обнимаю, насколько позволяют костюмы. Что тут такого-то? Между нами полметра поролона.
— Если бы он слушал папу, то тот подсказал бы ему способ примирения куда интереснее, правда, друзьями после этого не остаются, — тихо произношу я, и Риша тут же щипает меня за плечо.
— Он же ребенок. Заткнись!
— Класс! — малыш хохочет и хлопает в ладоши. — А мне можно обнять Шледдала?