— Ага, — отвечаю и посматриваю на Козлова с Дятловой. — На кровати рядом с Сеней оставила.
— Чего это про Холодова не рассказали? — спрашиваю, едва мамины шаги стихли. — Вы же ей все про меня всегда рассказывали.
— Ты… Мы просто не хотим, чтобы ты волновалась, — объясняет Ленка. — И так с нами последние дни не общаешься, парни вон голодные ходят. Том, мы друзья.
Обнимает меня крепко и продолжает:
— Что бы ни произошло, мы на твоей стороне.
Верится с трудом, но я им благодарна за молчание. Мне только ругани с мамой сейчас не хватало. А вот и она вернулась!
— Коля, отвези нас обратно в гостиницу. — У нее встревоженный голос, и мое сердце замирает от дурного предчувствия. — У Сени, кажется, температура, а нам завтра к врачу надо.
Но вроде все обошлось, через час мама позвонила и сказала, что брату получше и он спит.
— Наверное, просто устал с дороги. Ребенок ведь. Ты тоже не напрягайся особо, отдыхай.
Ага, отдыхай. У меня еще мясо не до конца готово. Про салат я решила благополучно забыть. Есть еще хлеб, кетчуп и даже пара соусов. Не оголодают. И все-таки, почему они ничего не сказали маме?
Я весь вечер и полночи ждала хоть одно слово от него. Мне так важно знать, что он думает, как воспринял нашу неожиданную встречу, знакомство с мамой… А если вообще больше ничего не напишет? От маминого напора кто угодно сбежит. Хотя Ярослав не выглядел напуганным. Напротив, я увидела его немного другим. То есть он был вроде и такой, как на парах, — собранный, внимательный, ничего мимо него не пролетит и не проскочит, но в то же время не такой язвительный, как обычно. Да я ни разу не видела, чтобы Ярослав спустил кому-то из студентов грубость, пошлую шуточку или просто неудачную реплику. А сегодня с мамой он был вроде и вежливым, чего от него я не ждала, если честно, но и вопросы задавал такие… Как будто в голове у него какой-то план и Холодов по нему действует. И я понятия не имею, что это за план.
До двух ночи гипнотизировала трубку — бесполезно. Не позвонил и не написал. Несколько раз сама порывалась ему послать сообщение, но каждый раз одергивала себя. Он вообще-то мой преподаватель. И я даже в мыслях редко себе позволяю быть с ним на ты. Глупо, конечно, но ничего пока поделать с собой не могу. Мне и так непросто принять внутри, что самый противный и злобный препод в универе, которого как огня боится вся наша группа, на самом деле не такая уж и сволочь и безумно мне нравится. Разве может настоящий гад так целовать? А когда он нежно шепчет мое имя… Я так хочу верить, что именно в такие моменты он настоящий и искренний. Вот и сейчас при одном воспоминании у меня мурашки по телу пробежали.