Вся трагедия нынешней лжецерковности в том и состоит, что дьяволу не составляет никакого труда подчинить себе митры, рясы, чины и награды. Единственно, с чем он не может справиться, так это с чистым сердцем, в котором живет Христос.
Безумство – единственный способ сохранить рассудок
Сегодняшний рассказ посвящен памяти преподобного Иоанна (Кевролетина), духовного наследника Симеона Верхотурского, принявшего на себя подвиг юродства.
Наверное, каждому православному христианину известно имя праведного Симеона Верхотурского, жившего в XVII веке. Но мало кто знает еще об одном Верхотурском святом – преподобноисповеднике, принявшем на себя подвиг юродства, отце Иоанне (Кевролетине), почившем относительно недавно, в 1961 году. Через 32 года после смерти отца Иоанна, в 1993 году, его честные останки были перезахоронены в Верхотурском монастыре против алтаря Преображенского храма. Память старца Иоанна празднуется в день его успения – 27 января.
Подвиг отца Иоанна во многом был похож на жизнь праведного Симеона. Они жили и действовали в одном Духе и преподобный Иоанн более чем достоин занять свое место в сонме молитвенников и заступников Верхотурских земель, рядом со святым Симеоном.
* * *
Родился будущий исповедник в 1875 году в бедной крестьянской семье. Денег у родителей не было, поэтому грамоте он учился дома. Свою жизнь с Богом и Церковью Иоанн связал с самого детства. Еще юношей он ушел в небольшой монастырь, который находился на живописных берегах реки Кыртомки недалеко от Алапаевска. Устав обители был строгий. Вкушали пищу только раз в день, а богослужения велись по полному уставу, без сокращений. В 1907 году Иоанна постригли в мантию с именем Игнатий, а через несколько лет рукоположили в иеродиакона, затем в иеромонаха. После государственного переворота 1917 года монастырь был закрыт, а самого отца Игнатия арестовали. Но поскольку обвинений на него найти не удалось, то через пару месяцев его вынуждены были выпустить на свободу.
Тогда, в начале ХХ века, в устоявшуюся систему жизни, быта, сословных отношений, более-менее стабильной экономики вдруг ворвался новый порядок или, вернее, беспорядок. Все, что веками созидалось и казалось незыблемым, стало катастрофически быстро рушиться. А на место разрушеного пришло нечто такое, что трудно, как говорят, «натянуть на голову». Это уже позже Советская власть вынуждена будет вернуться к дореволюционным представлениям о браке, частной собственности и человеческих правах. А в первые годы Красного террора дикость фантазий большевицкого представления о том, каким должно быть общество новой формации, не знали предела.