.Генри Джеймс
Второй важный источник вдохновения предполагает, что писатель находится не в центре собственной вселенной, а в центре вселенной персонажа. Те, кому хватает на это храбрости, создают своего персонажа, проникая мысленно в его внутренний мир, глядя его глазами, слушая его ушами и чувствуя все, что чувствует он. Писатель представляет себе его конфликты, импровизирует решения и выбор и в каждый миг действует так, словно живет вымышленной жизнью персонажа. Чтобы перенестись из одного сознания в другое, необходима, как отмечал Генри Джеймс, определенная гениальность. Я называю этот метод вживанием в персонажа.
Став частью своего героя, пишущий «от персонажа» автор ощущает его эмоции как свои, в нем бьется его сердце, он пылает его гневом, празднует его победы и любит его любовью. Самый мощный прилив вдохновения автор испытывает, когда переживает то, что переживает персонаж. Иными словами, писатель становится для этой роли первым исполнителем.
Он импровизатор. Для начала он представляет себя в самом центре сознания персонажа. Вжившись, он направляет все свои мысли, чувства и силы на то, чтобы вылепить персонажа. Он меряет шагами комнату, размахивает руками, бормочет и вскрикивает, воплощая свое творение, будь то мужчина, женщина, ребенок или чудовище. Писатель, подобно актеру, испытывает все, что испытывает персонаж, видит и слышит все, как он, словно перевоплотившись, и воспринимает все вокруг как происходящее с ним самим.
Как писателю вжиться в свой персонаж? Как сымпровизировать свое творение? Как с помощью своих эмоций вдохнуть жизнь в вымышленный образ? Тут мы снова обращаемся к магическому «если бы» Станиславского.
Пытаясь оживить своего персонажа, писатель может спросить себя: «Будь я на его месте, как бы я поступил?» Тем самым он, конечно, сдвинет дело с мертвой точки, но все же писатель не персонаж. Поэтому то, что сделал или сказал бы в такой ситуации он сам, может совершенно не совпадать с тем, как поведет себя его герой.
Можно спросить иначе: «Как поступит мой персонаж, оказавшись в таком положении?» Но в этом случае писатель смотрит на персонажа как будто из зрительного зала и вместо того, чтобы прочувствовать происходящее с ним, вынужден строить догадки, а догадки почти всегда будут стереотипными.
Чтобы вжиться в персонаж, писатель призывает на помощь магическое «если бы», строя вопрос так: «Будь я этим персонажем в такой же ситуации, что бы я сделал?» Другими словами, писатель отыгрывает сцену – не от своего лица, а от лица персонажа. Вот теперь в ход пойдут эмоции и чувства персонажа, а не писателя.