Алёнка заинтересованно вскинула бровь.
– Это как?
– Любить себя, настроиться на позитив. Ты же в курсе, что мысли и ощущения материальны? Вот я решила, что мне нужно больше хорошего в жизнь привнести.
Алёна в задумчивости хмыкнула.
– Это всё, конечно, хорошо, но хотелось бы понимать, откуда всё это привносить.
– Только из самой себя, дорогая. Пока ты сама не прикажешь себе быть счастливой, ничего не выйдет.
– И ты взяла и приказала себе быть счастливой?
Я решительно кивнула.
– Именно так.
– Не обижайся, Юль, но это немного попахивает помешательством. У тебя точно всё нормально?
Я рассмеялась.
– Не переживай. Всё нормально. Или лучше злиться на всех вокруг и плакать в подушку?
– Нет, не лучше, конечно. Но я тебя прошу, не перебарщивай. Со счастьем, в смысле. А то, что я потом с тобой делать буду? Подашься к солнечным людям, будешь питаться солнцем.
– Думаю, я до такого не дойду, не переживай.
– Не всё так хорошо в жизни, да? – всё-таки засмеялась Слепова.
Пришлось согласиться.
– Да, не так.
Дорога домой у меня заняла больше времени, чем я планировала. Моя старенькая, любимая машинка решила продемонстрировать характер, бухтела и чихала всю дорогу. И мне пришлось всю дорогу с ней разговаривать и просить лишь об одном: доехать до ближайшего к дому автосервиса. Заглохнуть посреди дороги очень не хотелось.
Моё солнечное, как назвала Алёнка, настроение несколько омрачилось. Ещё и в мыслях о предстоящих расходах на ремонт.
– Всё плохо? – печально переспросила я у знакомого автомеханика.
Тот развёл руками.
– Устала старушка. Подлечим, ты, главное, верь.
Не слишком обнадёживающе прозвучало, и я отправилась домой пешком, раздумывая о том, что своих в беде не бросают, и я за любимую машину ещё поборюсь. Наверное.
– О Господи, – вырвалось у меня, когда я вышла из лифта. Если честно, я, на самом деле, перепугалась в первый момент, когда двери лифта открылись, и я увидела на лестнице прямо у двери в свою квартиру, тело. Это, на самом деле, было тело. Мужское. Полулежало на ступеньках, привалившись одним плечом к стене. Глаза закрыты, рот приоткрыт, волосы взлохмачены, да и, вообще, общий вид был не очень. Помятый и непрезентабельный. Рядом с мужчиной на ступеньках лежал букет цветов, штук пятьдесят роз, моего любимого розового оттенка. Я из лифта вышла, остановилась, обозрела то, что видела. Из груди вырвался вздох. Я помедлила, затем аккуратно тронула гостя за плечо. Аккуратность моя ни к чему не привела, пришлось за плечо его потрясти. А затем ещё и прикрикнуть:
– Метелкин, ты чего здесь делаешь?