Когда я открыла дверь магазина, над моей головой мелодично звякнул колокольчик. А я подумала о том, что не переступала порог этого магазина с тех самых пор, как Ольга пригласила меня сюда, чтобы поведать о своих романтических отношениях с моим мужем. Воспоминания о том дне, о том разговоре, давно притупились. Мне уже не было больно, не было обидно, мне было всё равно, именно на их отношения. Но ту степень унижения, которую я испытала в тот момент, я запомню, думаю, до конца жизни. Не бывает ничего более унизительного чем, чувствовать свою неполноценность, свою ненужность, тем более, когда тебе в глаза об этом сообщает твоя соперница. И, возможно, я пожалею о своём сегодняшнем поступке совсем скоро, пойму, что это было огромной ошибкой, но, по крайней мере, моя гордость, перед этой женщиной, хоть немного воспрянет.
Я вошла, огляделась. Окинула взглядом вешалки и наряженные манекены. Совсем, как тогда, много лет назад. Почувствовала особый аромат духов, сладковатый, но не навязчивый. За прилавком, за которым должен стоять продавец, никого не было. В стороне, тяжёлыми шторками был прикрыт дверной проём, по всей видимости, Ольга находилась там. Я не стала сообщать о своём присутствии, уверена, что звон колокольчика и звук хлопнувшей двери, она и без того слышала. И я мерила шагами помещение небольшого магазинчика, рассматривая наряды. В этот раз, появившись в этом магазине восемь лет спустя, я чувствовала себя куда увереннее. Тогда я была провинциальной девчонкой, которую было легко смутить, впечатлить пустыми словами, речами, которую можно было запугать. А сейчас я ступала уверенно по плиточному полу, стуча каблуками дорогих туфель, и ожидая появления хозяйки.
Ольга появилась тихо, просто возникла за моей спиной, я не слышала, как она подошла. Услышала её голос и обернулась.
– Что ты здесь делаешь?
Я повернулась к ней, мы встретились глазами. В последний раз я видела её года полтора назад, в коридоре здания суда в Нижнем Новгороде. Ещё тогда для себя отметила, что Ольга, за прошедшие годы, не стала выглядеть ни лучше, ни хуже. Никаких перемен в её внешности не произошло, возможно, только в глазах стало больше серьёзности и внимательности. Словно она оценивала каждую ситуацию, развивающуюся рядом с ней, очень придирчиво. Разбирала по камешку, по кирпичику. И я в её жизни была олицетворением всех её несчастий. Только тем, что существую, тем, что не хочу отступиться, не хочу облегчить ей тем самым жизнь.
Кстати, я об Ольге думала то же самое. Для меня проблемой была она. Её желание отобрать у меня то, что принадлежало мне по праву. Ей это удалось, и за это я её ненавидела.