– Что теперь поделаешь? – задавал мне Кудряшов риторический вопрос. – Они так решили, значит, поженятся. Родители с обеих сторон писают кипятком от счастья.
– Не сомневаюсь.
Андрей приезжал ко мне довольно часто. Даже я считала, что часто. Но, кроме него, мне, по сути, и поговорить было не с кем. Мама и сестра продолжали меня пилить из-за того, что не удержала мужа, а подруги, за прошедшие два с половиной года, как-то отдалились, у всех была своя жизнь, многие вышли замуж, и всем было не до моих проблем. Андрей – единственный человек, который разговаривал со мной не поучительным тоном, а выслушивал и сочувствовал, а порой и успокаивал. Повторял, что всё, непременно, будет хорошо. Я сначала злилась на него, гнала, не понимала, что ему нужно, но затем начала чувствовать благодарность за его терпение и беспокойство обо мне и Лизе. Он приезжал, привозил разные вкусности ребенку, иногда игрушки. Помогал по мере сил, пообещал помочь найти мне работу.
– Главное, наберись терпения, – просил он меня. – Мы найдем тебе хорошую работу. Не торопись.
– Я живу на детские и алименты, – пыталась донести я до него. – Я не могу не торопиться.
– Я тебе помогу, – заверял он. – Всё будет хорошо.
Эта фраза «Всё будет хорошо» действовала на меня будто гипноз. Мне так сильно хотелось, чтобы у нас с дочкой всё было хорошо. Я представляла, как устроюсь на работу, на хорошую работу, смогу снять отдельное жильё, одену Лизу в лучшие платья, которые смогу ей купить, и буду гулять с ней по главной улице города, чтобы все могли нас увидеть. Красивая, уверенная в себе, ни от кого не просящая помощи и алиментов. На нас с дочкой будут смотреть и говорить: «Они добились всего сами, они смогли».
Однажды Андрей приехал ко мне с цветами. Это не был шикарный букет роз или лилий. Он привез мне полевые цветы, которые, наверняка, нарвал сам, по пути ко мне. Я при виде цветов несколько растерялась, а этот большой парень, неожиданно смутился. Протянул их мне и неловко проговорил:
– Вот. Это тебе.
Цветы я взяла, разглядывала. Потом спросила:
– Зачем?
Андрей смешно развел руками.
– Просто так. Захотелось.
Это был переломный момент, тот самый момент, в который я окончательно осознала, что я больше не жена. Что у меня может быть своя, отдельная от Мезинцевых, жизнь.
Влюбилась ли я в Андрея? До сих пор не знаю. Знаю то, что я ему поверила. В какой-то момент я осознала, что он единственный человек, который, на самом деле, знает, что у меня на душе. Насколько мне было тяжело, страшно, знает, о чем я мечтала, и как хотела, собиралась построить свою жизнь. Он был для меня человеком, который слушал, соглашался со мной и поддерживал. И это было для меня настолько важно, что я откровенно наплевала на мнение окружающих. На меня и без того косо смотрели и не переставали осуждать и обсуждать после развода, а уж когда машина Кудряшова зачастила под наши окна, то и вовсе вынесли вердикт, что у меня такая же скорость, как и у мамы. Одного на другого меняю, особо не переживая и не тратя на это много времени.