У меня четкого ответа на эти вопросы не было, поэтому я и позволила себя уговорить. Мама была так счастлива, что я съезжаю… И Андрей выглядел довольным, воодушевлённым, влюблённым.
– Всё будет хорошо, – говорил он мне по привычке. – Вот увидишь.
Я подумала, подумала, да согласилась.
Жил Андрей отдельно от родителей. В небольшой квартирке, доставшейся ему от бабушки. Два года назад та переехала жить к его родителям, а взрослому сыну решили дать самостоятельность. Андрей переехал в панельную двушку, зато с видом на отреставрированную набережную, и по удобной жизни с родителями совсем не грустил. Вася такого себе и представить не мог. Все мои попытки зародить в голове бывшего мужа желание жить отдельно, самостоятельно, разбивались о стену непонимания и неприятия. Кудряшов, на фоне друга, казался взрослым и решительным мужчиной, и мы с Лизой перебрались в его холостяцкую квартиру. Я за несколько дней навела в ней порядок, мы с дочкой обустроились, можно сказать, со всеми удобствами, но на душе у меня всё равно было неспокойно. Меня будто выдернули в какую-то другую реальность, я без конца оглядывалась, посматривала по сторонам, и гадала, что я здесь делаю. Вроде бы всё и правда сложилось наилучшим образом. Меня никто не ограничивал в передвижениях, мне ничего не запрещалось, я занималась тем, что устраивала дочку в садик, собрала документы, и клятвенно обещала в скором времени подыскать себе работу. Хоть какую-нибудь. Сидеть у Андрея на шее я не собиралась.
– Не торопись, – говорил он мне. – Мы же не голодаем.
– Нет, но всё-таки…
Я никак не могла расслабиться, чувствовала себя неловко. А вот Кудряшов казался невероятно довольным. Спустя несколько дней после нашего с Лизой переезда к нему в квартиру, уже все знакомые были в курсе наших перемен. В отличие от жизни с мужем, Кудряшов везде брал меня с собой. При встрече со знакомыми и друзьями, он обнимал меня за плечи, притягивал к себе, всеми способами старался показать, как мы вместе счастливы. Я тоже старательно улыбалась, хотя, никакого восторга не испытывала. Я хорошо относилась к Андрею, слова благодарности то и дело проносились у меня в голове, но счастья, о котором, наверное, нужно было всем вокруг поведать, я не испытывала.
– Дура ты, Юлька, – выговаривала мне сестра. – Чего тебе не живется? Радуйся!
– Чему?
– Своей красивой мордахе! Свезло тебе, так свезло. Мамке спасибо скажи. Мужики тебя любят.
Я усмехнулась.
– Считаешь, что в этом счастье?
– Нет, конечно. – Дашка повернулась ко мне от плиты, демонстрируя в вырезе халата пополневшую грудь. – Но это здорово облегчает жизнь. А ты какая-то замороченная.