Я возвращаюсь в спальню. Дурова сидит на стуле, который внесла из коридора. Видимо, оставляли для охранника.
— Присаживайся, Ясмина. Тебе наверняка хочется узнать, что происходит. Почему ты оказалась у меня… так сказать, в гостях? — я прохожу и присаживаюсь на край матраса. Между нами добрых пару метров.
— В гости приглашают, а не похищают, — она не реагирует на мою шпильку. Молчит. В комнате почти совсем темно, но свет она не зажгла.
— Много лет назад ты своим появлением спутала мне карты, — глядя мне в глаза. — Из-за твоего появления у меня испортились отношения с родителями.
Я не понимаю, о чем говорит эта женщина.
— Я лишилась наследства, семьи. Все досталось твоему отцу, хотя он не имел на это никакого права. Позже мне удалось частично восстановить несправедливость. Обо всем этом ты не должна была узнать, но твоя приемная мать угрожала мне перед смертью. И эта угроза до сих пор висит надо мной…
— Извините, я вас не понимаю, — ее речь напоминала мне бред сумасшедшей.
— Я хотела отправить тебя жить в другую страну, но ты сумела спутать мне карты. Знаешь, легче всего было бы организовать с тобой несчастный случай, но я бы не смогла поднять на тебя руку. Пусть я не испытываю к тебе родственных чувств, но и уничтожить свою кровь не могу. Придется договариваться.
— Вы моя родственница? — для меня это стало настоящим шоком.
— Я твоя биологическая мать…
Я ослышалась. Это точно галлюцинации. Сказалось нервное напряжение, не иначе…
— Я не хочу вас слушать! — я желаю забыть то, что уже услышала!
Мое сердце сжалось в груди, а перед глазами стали расплываться черные точки. Это бред! Обман! Не может такого быть! Кто угодно на этой планете, только не она!
— Придется, нам надо успеть все обсудить до того момента, пока твой муж не ворвется сюда, — с насмешкой в голосе.
— Я не хочу ничего обсуждать, больше никогда не говорите, что вы моя мать, — эта женщина пачкала светлую память о моей настоящей маме одним своим существованием.
У меня была замечательная любящая мама, я никогда не желала найти женщину, которая меня родила. Не хотела ее встретить и посмотреть в глаза. Дурова и вовсе вызывала стойкую неприязнь. Мне было стыдно и противно, что эта женщина меня родила. Я даже выяснять не хочу, почему она меня оставила. Возможно, это самый лучший и благородный поступок, который она совершила!
— Давай без истерик. У тебя сильный стойкий характер, этим ты пошла в меня, а не в своего папочку-размазню.
— Мой отец не был размазней! — не позволю ей оскорблять память о родных.
— Был. Хотя ты можешь убеждать себя в чем угодно, — пренебрежительно махнула она рукой.