А вдруг он привез меня сюда, чтобы изнасиловать? Единственное, что интересует Дикого — мое тело. Замираю на лестнице и уже не хочу идти вниз выяснять отношения. Страх, паника, непонимание происходящего обрушиваются на меня лавиной.
«Надо бежать!» — бьется мысль в голове, а сердце так сильно стучит о ребра, будто хочет их проломить и вырваться на свободу.
Выглядываю в окно: мужчины несут в дом трехъярусный белый торт с розами, кружевами и бисером, который я выбирала на нашу с Лешей свадьбу. Решили поиздеваться? Что они собираются с ним делать?
«Яся, нашла о чем думать! Какая разница, что они собираются с ним делать?!» — истерично кричит голос в моей голове. Прихожу в себя, когда мужчины поднимаются на крыльцо. Они не должны меня увидеть. Снимаю туфли — и бегом наверх, но в спальню не возвращаюсь. Во-первых, не помню, из какой двери выходила, во-вторых, хочу послушать, о чем они говорят. Прижимаюсь в стеночке у самого края коридора и превращаюсь в «большое ухо».
— Дикий, не злись. Скажем три тоста и свалим. Наслаждайся медовым месяцем, — их шутки сопровождаются дружным смехом.
— Торт хоть дай попробовать, мы газель специально заказали, а ты нас гонишь.
— У тебя тут продуктов нет, а мы вам такие ништяки привезли, самое лучшее официанты собрали, — продолжают друзья Дикого веселиться, — не пропадать же добру.
— Вы ведь сказали, что гости не разошлись, — голос Валида звучит напряженно.
— Ушли только родители утырка, а остальные возмущались, но недолго, после третьей рюмки им стало все равно, что свадьба не состоялась. Бухают, выселятся. Тамада сначала растерялся, но взял себя в руки, на ходу импровизирует.
Боже, какой кошмар! Уверена, что родителям Леши нескоро удастся пережить этот позор. В отличие от сына, они всего этого не заслужили. Многих гостей я лично знала, и теперь мне ужасно стыдно.
— Мы пакеты с едой из тачки принесем, а ты свою королеву буди, отметим ваш союз.
Какой союз? О чем это они?
— Вряд ли она согласится. Яся не в курсе, что вышла за меня замуж…
«Яся не в курсе, что вышла за меня замуж?» — прокручиваю эту фразу в голове, напрягаю мозг, но ничего вспомнить не могу, словно завеса стоит перед мысленным взором.
Как вышла? Когда? Дикий врет! Но зачем? Какое-то непонятное тревожащее чувство не позволяет отмахнуться от услышанного, что-то такое было в тоне или фразе, что заставляет меня стоять на месте, а не бежать отсюда сломя голову.
— Так сообщишь ей, что она теперь замужняя дама и сегодня у вас первая брачная ночь, — веселый хохот сотрясает стены, а я на ватных ногах спускаюсь вниз. Туфли — единственное оружие, которое у меня есть, наверное, поэтому я так крепко прижимаю их к груди.