И если в самом начале я видела какие-то сцены из жизни парней, то с каждой секундой история их жизни ускорялась и вскоре я даже понять ничего не могла — на месте мелькающих картинок образовался столп ослепительно-белого света.
Так что понять я действительно смогла совсем мало, практически ничего.
Только одна сцену я хорошо разглядела, и она буквально намертво отпечатлелась в моем сознании.
Хотя, не удивительно, что именно ЭТА сцена так четко отпечаталась в моей памяти.
Это был как раз тот момент, когда меня нашли. Точнее не меня, а мое остывающее тело. Я лежала на небольшой красивой поляне среди цветов и, казалось, не умерла, а на мгновение прикрыла глаза и уснула.
Это, конечно, если не смотреть на многочисленные раны, оставленные кинжалом на моем теле. Сколько ударов совершил убийца, прежде чем успокоиться? Судя по всему, не меньше десяти…
Смотреть на свое мертвое, израненное тело со стороны было на удивление не страшно. Было никак. Наверное, это влияние сна — не думаю, что вид моего истерзанного тела я бы смогла воспринять спокойно, находись я в реальности.
Я видела, как меня нашли.
Видела, как вперед бросился взмыленный, уставший и побледневший Дар, как он с какой-то болезненной осторожностью взял меня за запястье, безуспешно пытаясь уловить удары моего сердца. И как он замер, осознав, что я умерла.
Видела, как подкосились ноги у Лео. Как он неотрывно смотрел на меня, боясь при этом подойти — потому что он не хотел верить в то, что я умерла. Не хотел видеть мою смерть, мои раны.
Видела, как медленно, словно на деревянных ногах ко мне подошел Кир. Как он присел рядом со мной, как проверил пульс на моей шее и, не нащупав его, осторожно прикоснулся к моему лицу, а затем к моим волосам. Как он говорил что-то мне, словно пытаясь дозваться. Как его начинает сотрясать крупная дрожь.
Я видела.
И я больше не смогла смотреть на это.
Слезы застилали мои глаза, пряча за собой боль от увиденного. Мне не было больно от вида собственного тела. Мне было больно видеть, какое страдание я невольно причинила им, умерев.
Только сейчас, увидев, как убиваются мальчики, я реально осознала тот факт, что умерла. Что умерла и что оставила их. Оставила с чувством вины, ведь они точно будут обвинять себя в том, что не успели спасти… И зачем, зачем я написала им эти чертовы письма?! Ведь знала же, что Оракул никогда не ошибается. И что я умру. Так зачем я это сделала?
Зачем?!
Пытаясь унять боль, я повернулась спиной к парням.
И тут же поняла, что не узнаю этого места.
Это место определенно было не тем, где я умерла!