Зверь закрутился веретеном по полу, сшибая и своих, и чужих. Со всех сторон послышались стоны и рыки. Кто-то из мужчин оборачивался, кто-то оставался в человеческом облике, а я чувствовала себя бесполезным насекомым на краю листа, которое наблюдает за битвой хищников в саванне.
Я не отрывала взгляда от Майконга. Казалось, что я дышу в такт с ним: он издает рык на рыжего волка – и я выдыхаю воздух из легких. Он втягивает с шумом – и я вдыхаю как можно глубже. Он раскидывает лапами врагов, и я сжимаю попеременно руки, будто пытаюсь повторить за ним.
Я сама не заметила, когда стала так сопереживать зверю. Верила, что такой сильный, как он, справится с мелкими противниками.
Но как оказалось, я не понимала одного…
Один из мужчин в черном достал огромную штуку и нацелил ее на Майконга.
– Он опасен для общества. Его нужно ликвидировать! – крикнул он, и у меня внутри все обрушилось.
Когда Кира и Никс говорили, что Майконгу нужно вернуть облик, я думала, что это не так серьезно. Что? Ликвидировать? Прямо здесь?
Нечеловеческий мир – нечеловеческие правила. Почему я этого сразу не поняла?
Следующее, что я осознала, это как наступаю на волчью морду, чтобы добраться до морды Майконга. Обхватила голову зверя руками, ловя совершенно животный взгляд синих глаз, и прошептала, будто баюкала:
– Ш-ш-ш…
Мужчины из контроля и животные отпрыгнули, оставив нас в пятачке отчуждения с направленной на нас пушкой.
– Света, поздно, отойди, – позвал Алрик.
Я не знала, что говорить Майконгу, как помочь ему вернуться в облик человека. Я совершенно не была уверена, что у меня вообще что-то получится, но я продолжала шипеть убаюкивающий мотив.
– Заткнись, Алрик! – рыкнул Никс. – Ты сознательно провоцировал оборотня, похитив его истинную, и у нас есть тому доказательства.
– И что? Я заплачу штраф. Отсижу за решеткой сколько надо. Но это не отменяет факта, что он – опасный для всех зверь.
– У Майконга есть доказательства всех твоих действий. Даже того, что ты врал его паре, приписывая его заслуги себе. Даже того, что ты стрелял в него на испытании. Даже того, что у тебя есть поручение любыми путями стереть его с лица земли.
Я посмотрела в синие глаза огромного зверя:
– Ну же, Майконг, оборачивайся и расскажи мне сам, что ты для меня сделал. Я правда хочу это знать!
Тело зверя будто все пульсировало. Оно раздувалось от воздуха и чуть сдувалось, шерсть словно волнами ходила, но самыми выразительными были глаза. Мне казалось, что зверское выражение на графитовой морде начинает меняться на более спокойное. Что абсолютно бешеный взгляд и кровожадный оскал уходят, и на их месте пробивается человеческое сознание.